и ломает, и пляшет на наших обломках,
и, шатаясь, бредет домой,
словно из кабака.
Но скажем себе —
да будет свет
в скромном жилище нашем.
И колесо фортуны
всех времен и народов
остановится на нашем народе.
Евреи, любите евреев!
Пусть гои нас ненавидят,
хоть нету у нас меча.
Вместе прочтем молитву
о братстве своем великом,
святом и скрепленном кровью,
текущей к ногам убийц,
о братстве, которое чище
прозрачных слез сироты.
Гои зажгли перед нами море огня,
но мы выбираем жизнь
и возрождение царства!
Встанем плечом к плечу!
Лишь бы ничто на свете
нас не разделяло, евреи!
Мы ждем прихода Мессии.
Перевод Р. Левинзон
МОСТЫ
/Перевод Ю. Леви Красного/
Все сущее в нас — мосты, слова и дела мосты.
Глубокая связь — мосты. Так связаны я и Ты.
И есть окошко — взглянуть, и есть ворота — войти.
И наши тела — мосты: мостятся в тепле тесноты.
И капельки слез твоих в цепочке, одна меж других.
От равнины к реке и к горам от теснин,
Как заговор меж камней: цепь сомкнутых глав и спин.
Лучи, и слова из уст... магнитная сила струн:
Покой у источника вод... полночных валов раскат.
И водная бездна — под, и вечные птицы — над.
Перевод Ю. Леви Красного
ДЕНЬ УНИЖЕНИЯ
/Перевод Е. Минина/
Приснился мне сон: в нем голодные львы
гуськом уходили с вершин покоренных
в низину, где гнил на земле виноград,
за лисами красными
вслед,
пресмыкаясь
пред лисами,
в сумрачном свете луны —
И шел я за ними, до хрипа крича
по — львиному,
думал, оглянутся, вспомнят,
да те позабыли свой гордый язык.
Во сне зарыдал, разбудил меня страха
пылающий шар… Это день наступил.
Перевод Е. Минина
«Видел я сон, и были во сне львы…»
/Перевод И. Винярской/
* * *
Видел я сон, и были во сне львы,
что с гор высоких и светло-туманных спускались
и за лисами рыжими крались,
чтоб гнилого поесть винограда.
И месяц на небе взирал,
как охвостьем у лис стали они.
И шел я за ними
и на их языке им кричал:
Львы, эй, львы!
Но уже языка львов
не понимали они.
И горько я зарыдал,
и во сне ударил меня
шар огня
и... день настал.
Перевод И. Винярской
ПЕСНЯ ДИКОЙ ЛЮБВИ
/Перевод М. Польского/
Как ягнёнка руно прикасанье волос её нежных,
с ароматом запретных плодов в заповедном саду.
Жрица страсти безумных времён невозвратно-кромешных —
омут в чёрной ночи, поглотивший его как звезду.
Яма с терпкой отравой для жажды его беззаконной,
похоть лона земного, Тамуза томительный зной...
Он желал её плоти как древний властитель Арнона,
что сражён и растоптан Всевышнего тяжкой стопой.
Источают тела сладкий хмель виноградников диких,
