Вопрос был резонен.
— Его вытащил не я, — недовольно буркнул, пожевав губами, Антон. — Осталось выяснить, кто эту папку в гроб уложил. Крыльников мертв. К гробу доступны только родственники. Значит, полковник мог предупредить жену и велеть ей уничтожить материал, если с ним случится непредвиденное.
— Он предполагал, что будет помещен в гроб? — спросил Молибога.
Копаев улыбнулся, и улыбка никому из присутствующих не понравилась.
— Думаю, он предполагал, что его поместят не в гроб, а в камеру следственного изолятора. Гони на этот адрес, друг. До четырех часов мне нужно изучить содержимое этой папки и поближе познакомиться с заглянувшей на траурный огонек парочкой.
В райотделе все происходило так, как предполагал Антон. Наркоман со стажем Вольников — а именно такую фамилию носил сотрудник СБ «Олимп», задержанный Антоном у гроба, — затянул обычную для оперов песню.
— Я работаю в службе безопасности футбольного клуба «Олимп» с февраля позапрошлого года. Выполняю различные поручения президента клуба. В незаконных мероприятиях не участвовал, закон не нарушал. Имею лицензию на частную детективную деятельность и частную охранную деятельность, выданную отделом лицензионно-разрешительной работы при ГУВД города Екатеринбурга. В силу своих полномочий имею право на ношение и хранение табельного огнестрельного оружия. Почему я задержан, не знаю.
Антон прошел к окну кабинета, который они арендовали в райотделе, и открыл форточку.
— Я задержал вас после того, как увидел перед собой лезвие выкидного ножа. Последний в кадастре служебного оружия частных охранных структур не значится. Равно как и капроновая удавка, обнаруженная при вас при досмотре.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — нос «лилового» был забит марлей, поэтому говорить ему приходилось, запрокинув голову, глухо. — Ножа и другого у меня до задержания не было. Зато были две тысячи долларов, которые после задержания исчезли.
— Вольников, на вашем теле нет ни одной выступающей наружу вены, которая не была бы обдолбана. Вы торчок. Думаю, не глюкозой балуетесь. А потому и не помните, когда в ваших карманах были две тысячи долларов, а когда нож с удавкой.
Вольников откинулся на спинку стула.
— Я устал слышать этот бред. Требую адвоката, имя которого назову.
— Очередная ваша ломка должна начаться максимум через два часа. Через сто двадцать минут вы превратитесь в мразь, которая начнет умолять меня дать ей наркотик и сдавать всех направо и налево без моих на то просьб. Может, лучше сохраните лицо?
