— Света нет, но телевизор работает — на стене синие тени.
Антон сунул телефон в карман и нажал на кнопку звонка.
Удивительно, но именно такие действия хозяев разочаровывают лиц, прибывших с явными намерениями ревизии. Не успел в коридоре затихнуть продолжающий гудеть после удара гонг, как в коридоре послышались шаги и замок защелкал, как затвор автомата.
На пороге стоял молодой мужчина лет тридцати трех на вид, приблизительно ровесник Молибоги. Его влажные волосы только что освободились от назойливого полотенца, пахло шампунем. На мужчине были надеты синяя майка, спортивные брюки и тапочки на босу ногу.
Копаев, видя такое пренебрежение к одежде, почувствовал жуткую зависть. Этот молодой человек может позволить себе носить тапочки на босу ногу и майку.
— Я вас слушаю, — сказал между тем хозяин. Рассмотрев удостоверение, кивнул и посмотрел на Копаева, правильно определив в нем старшего.
— Пройти можно?
— Пожалуйста.
Копаева интересует человек по фамилии Гаенко. Копаев точно знает, что Гаенко здесь если не живет, то бывает. Поэтому советнику юстиции Генпрокуратуры очень бы хотелось услышать от хозяина, когда тот был в последний раз и когда нагрянет в следующий. Кстати, нельзя ли посмотреть документы молодого человека?
— Никаких проблем, — просто сказал тот и направился к мебельной стенке в прихожей. Захватил по пути с ручки ванной комнаты полотенце, перекинул его через плечо и стал рыться в одном из ящиков. Нашел паспорт — свежий, сверкающий орлиными перьями, и протянул Антону. — Что же касается ваших точных знаний, вы ошибаетесь. Фамилию «Гаенко» я слышу впервые, хотя проживаю в квартире уже девять лет.
Антон похрустел новенькими страницами и нашел ту, на которой витиеватой росписью стояла цифра «5». Все верно. Господин…
— А вы где работаете?
— На станции. Обходчик путей.
Значит, не господин, а товарищ Гужевой зарегистрирован по данному адресу с две тысячи второго года. И ничто его не волнует. Стоит и терпеливо ждет, пока двое доверчивых фраеров с красными удостоверениями свалят и дадут ему возможность спокойно дождаться бабу. Он ведь ее ждал, не так ли? Потому и дверь открыл без вопросов, что ждал. Но не Генпрокуратуру. Наверное, открывал и думал — надо же, говорила, приду в шесть утра, а сама привалила в пять. Ни голову помыть не дает, ни приодеться толком. Единственное, что успокаивает, — раз торопится, значит, хочет.
Хорошая женщина Эмма Петровна. Прав Сидельников.
Спустившись вместе с Молибогой, Копаев позвонил Сидельникову и велел идти к машине.
