— Напротив, он будет польщен, что я так жажду увидеться с ним! — Сара улыбнулась одной из самых своих сладких улыбок — Спасибо, Серафина, я обещаю, что не позволю ему обвинить вас каким-либо образом. Grazie[19].
— Prego[20]… — пробормотала Серафина, задыхаясь, пока она наблюдала, как несгибаемая молодая особа целенаправленно двигается в направлении личных апартаментов герцога. Povera![21] Догадывается ли она в самом деле, на что нарывается, бедная маленькая экс-девственница, которая уже отмечена печатью циничного взгляда герцога на женщин? А все его мать — оставить в душе сына такие шрамы! Он, кажется, ненавидит женщин и не доверяет им всем, и еще… Серафина чувствовала, что здесь что-то не так. Почему, собственно, герцог привез сюда девственницу, вроде бы помолвленную с его братом? И почему он изнасиловал ее и сделал одной из своих любовниц? Все эго выглядело очень странно. Какими бы недостатками он ни обладал, герцог ди Кавальери до настоящего времени выказывал себя гордым мужчиной, который тщательно оберегал честь семьи. Любовницы у него были — даже несколько, если верить его личному шоферу Бруно. Но он никогда не щеголял ими перед общественностью. И уж, конечно, не привозил сюда! Что это на него нашло?
Поджав губы, Серафина пожала плечами. Кто их разберет, этих аристократов? Унаследованное с кровью предков рано или поздно обнаружит себя… Она посмотрела на молодую женщину, которая чуть помедлила перед обитой железом дверью прежде, чем резко постучать в нее. Бедняжка! И она также настоящая леди, всегда вежливая, всегда деликатная, тактичная. Какая жалость.
Почти в ту же минуту, когда экономка ушла, чтобы вернуться к своим обязанностям, дверь резко распахнулась, что сопровождалось довольно грубым ругательством. Теперь взглянуть, не дрогнув, в его сердитое лицо, покрытое мыльной пеной, было вопросом самообороны.
— Buon giorno[22]. Я полагала, что вам не понравится, если я опоздаю, да и мне было бы крайне неприятно пропустить мой первый урок верховой езды!
Он посмотрел на нее так, словно хотел послать к дьяволу, своему хозяину; его черные брови приподнялись в присущей ему мрачной манере:
— И как, именем ада, вы…
— Я убедила Серафину, но вам не надо ее обвинять. Только когда… когда я объяснила ей, как обстоят дела между нами, она смягчилась. Могу я войти?
Его вид явно говорил, что он бы с наслаждением хлопнул этой тяжелой дверью ей по лицу, если бы она стояла достаточно близко. Сара решила попытать счастья.
