Она все еще мягко плыла куда-то вниз, чувствуя себя легкой, как перышко, когда услышала, что он что-то говорит ей, но его слова не запечатлевались в голове и не имели в этот момент никакого значения. Сара дремотно повернула голову к его плечу, что-то сонно пробормотала в ответ, теснее прижалась к нему и крепче обняла его руками.
Он говорил по-итальянски и слова могли означать «доброй ночи» или даже «domani»[16], слово, которое мужчины итальянцы очень любят употреблять, особенно со своими любовницами. Не сознавая этого, она начала улыбаться во сне. Любовница. Кто бы мог подумать, что она и в самом деле чья-то любовница! Любовница Марко, чтобы быть точной, и это было, право, забавно, потому что все началось со жгучей ненависти.
Следующее, что осознала Сара, было солнце, коснувшееся ее ресниц горячими, яркими лучами. А затем чувство потери.
Спала ли она на самом деле? Сара протянула ищущую руку, обнаружила пустую подушку и поморщилась. Сон? Но стоило ей пошевельнуться, как непривычная боль заставила ее вздрогнуть и приоткрыть глаза, чтобы взглянуть на солнце, струящееся через раздвинутые занавески. С глухим стоном она повернулась на другой бок, лицом к пустой стороне постели.
О, черт возьми! Она действительно не хотела об этом думать, но не могла остановить внезапный поток воспоминаний. Почти автоматически потянувшись к подушке, она крепко сжала ее, словно для уверенности, пока глаза ее невидяще смотрели на стену. Итак, она наконец прошла через это, но как странно, что ее первым мужчиной оказался именно Марко, к которому она решила питать отвращение еще до того, как познакомилась с ним! Марко оказался единственным известным ей мужчиной, способным соблазнить ее поцелуем — заставить ее делать то, что угодно ему, оправдывая его ожидания. И он все еще принимает ее за Дилайт, ее сестру, чье имя он шептал ей на ухо в то время, как занимался любовью с Сарой. Со скромной Сарой, которая всегда придерживалась довольно строгих правил и вовсе не была тем типом женщин, который мужчины находили волнующим.
Что же ей теперь делать?
Практичная и прагматичная сторона ее натуры, которую она унаследовала от отца, рекомендовала осторожность. Но в ней также было кое-что и от матери; страсть и безрассудство, которые она сама и ее воспитатели всегда пытались смягчить. Зачем? И для чего?
Сара заложила руки за голову; чувство томной усталости постепенно овладевало ею, пока она вспоминала. Вероятно, она, а не ее сестра, заслужила все то, что он говорил о ней раньше. В этот момент она не испытывала сожаления и вины. Именно Сару он хотел и именно с ней занимался любовью, осознавая это или нет! Но она-то знала — каждым дюймом своего ноющего тела и без томительных признаков стыда. Что сделано, то сделано. И теперь остается только идти вперед. Она подумала о теле Марко и о том, как плавно двигались мускулы под его загорелой кожей… под ее ладонями. Покраснев, она вспомнила, как его руки интимно исследовали ее, открывая в ней то, о чем она и сама не догадывалась. Теперь, зная это, Сара обнаружила, что беспокойно мечется на сбитых простынях. Конечно, он покинул ее из-за слуг. Но когда же он вернется?
