— Ну, что наш арестант? — с лихорадочным нетерпением обратился он к ожидавшему его Шовелену.
— Ему, кажется, лучше, — он бодрее, — ответил тот.
— Вы видели его после того, как он поужинал?
— Я наблюдал за ним от дверей. Он хорошо поел и выпил, а затем сержанту стоило большого труда не дать ему заснуть до вашего прихода.
— Значит, можно приступить к письму, с живостью сказал Эрон. — Перо, чернила и бумагу, сержант! — приказал он.
— Все уже на столе в камере, гражданин, — доложил сержант, поднимая перед агентами тяжелый железный болт при входе в камеру и затем снова опуская его за ними.
Случайно или с намерением лампа на этот раз была поставлена так, что свет от нее падал на лица пришедших, оставляя в тени лицо Блейкни, который сидел за столом в своей обычной позе, играя с пером и чернильницей.
— Надеюсь, вы остались всем довольны, сэр Перси? — спросил Шовелен с насмешливой улыбкой.
— Благодарю вас, — вежливо ответил Блейкни. — Надеюсь также, что вы чувствуете себя бодрее?
— Гораздо бодрее, только я чертовски хочу спать, и если вы будете так любезны, что изложите все в кратких словах…
— Вы не переменили своего намерения, сэр? — спросил Шовелен с оттенком беспокойства в голосе, которое он тщетно старался скрыть.
— Нет, дорогой месье Шамбертен, — с неизменной вежливостью ответил Блейкни, — я не переменил своего намерения.
У обоих агентов вырвался вздох облегчения.
— И вы готовы указать нам место, где теперь спрятан маленький Капет?
— Я готов сделать что угодно, лишь бы только выбраться из этой проклятой норы.
— Прекрасно! Мой товарищ, гражданин Эрон, уже позаботился о конвое в двадцать человек, набранных из лучших отрядов парижской гвардии; они будут сопровождать нас — вас, моего товарища и меня, — куда вы укажете. Однако вы ни минуты не должны думать, что мы обещаем вам жизнь и свободу даже в таком случае, если наша поездка окажется неудачной.
— Мне и в голову не приходило делать такие дикие предложения.
Шовелен бросил на Блейкни проницательный взгляд — что-то в тоне последнего напомнило ему Кале и Булонь. Недолго думая, он схватил лампу и поставил ее так, чтобы она ярко осветила лицо Рыцаря Алого Первоцвета.
— Не правда ли, так удобнее, дорогой месье Шамбертен? — с любезной улыбкой осведомился Блейкни.
Его лицо, сохранявшее еще серый оттенок, было совершенно спокойно, хотя и носило отпечаток сильного утомления, но в глазах Шовелен подметил прежний насмешливый огонек; однако он тут же приписал его своему расстроенному воображению.
