«Плюс семнадцать, – определил я. – Врёшь, сынок!» – постучал согнутым пальцем по стеклу круглого, с блестящей медной стрелкой градусника. Указующий перст прибора перескочил на шестнадцать градусов.
— Только под пыткой правду говоришь, – попенял ему.
Спрыгнув с дивана, включил плитку и поставил чайник.
На крыльце внимательно исследовал другой градусник, ртутный, который благодаря своей честности был моим любимчиком.
— Ого! Если так дальше пойдёт, скоро заморозки начнутся.
По доскам, набросанным во дворе и исполняющим роль тротуара, добрался до сарая.
Растопив печку, заглянул в хлебницу – хлеба, конечно, не было. «Хоть бы Танюша купила. Позвонить ей забыл, – укорил себя. – А вот и они – услышал шаги на крыльце, – легки на помине».
— Пап, а мне мама вот что купила, – похвалился Дениска, протягивая пирожное.
— Куда пошёл топтать! – поймала его жена. – Сапожки кто будет снимать? Серёженька, сумку с хлебом возьми.
— Танюшечка, умничка ты моя, – ласково поцеловал её в щёку, соврав при этом, что только что собирался сбегать в магазин.
— Не поверю! – жена рассмеялась. – На меня ведь надеялся. Ну, как первый день? – спросила, запахивая халат.
На миг сквозь прозрачный лифчик мелькнули маленькие груди с тёмными сосками.
Я легкомысленно отмахнулся:
— Как и должно быть. Пробегал и даже с одной шишигой поругался.
— Уже? Молодец! – похвалила жена. – В первый же день. Что же будет завтра? Помой руки с Денисом, – расставляя тарелки, попросила она.
— Слушаюсь! – не обращая внимания на негодующее «Не хочу–у!», поднял сына и понёс к умывальнику. – Видишь, сколько грязи, – назидательно заметил ему, за что тут же был обрызган. – Мамулька, – нежно произнёс я, протягивая расписанную петухами пол–литровую чашку, – плесни маленько в честь начала трудовой деятельности.
— Как же! – отрезала Татьяна. – Событие международного значения… Да ещё такое корыто нашёл! – раскритиковала мою посудину.
— Чашку‑то за что? – грустно стал жевать курятину.
— Дениска! – переключилась на сына. – Куда столько сахаришь? Приторный будет.
— Ну и что! Я люблю чай сладкий внутри! – помешивая ложкой, убеждённо ответил Денис.
— Воспитательница жалуется…
Я вопросительно поднял глаза, с грустью наливая чай в петушиную тару.
— С девочкой подрался. Есть, конечно, с кого брать пример, – кинула Татьяна камень в мой огород. – Весь в папу…
— Это как же ты, Денис? – поинтересовался у сына, размышляя, как бы поделикатней ещё раз подкатиться к жене со ста граммами.
