— Брата он взорвал, — ответила я. — Там явная психическая ненормальность. Мотивы очень сложные, поскольку человек он талантливый и образованный. Учился у Мартыненко, тот его считал почти гением в математике, думал, что он его место со временем займет.
Мы уже впрыгнули в машину и мчались по ночному Тарасову с максимально возможной скоростью, надеясь на высокие пилотские качества Кавээна. Редкие машины шарахались от нас в разные стороны, гаишники возмущенно хватались за свои полосатые жезлы, но, увидев яркую красно-синюю расцветку нарушителя правил дорожного движения, махали рукой, понимая, что спешить нас заставляет необходимость, а не исконно русская любовь к быстрой езде.
— Но у Мартыненко Александр Машков проработал всего год после защиты диссертации, — продолжала я рассказывать то, что мне удалось накопать за сегодняшний вечер, — и неожиданно уволился. Он, кстати, старший из братьев. Александр круто поменял свою жизнь, уехал от брата и отца, с которыми жил в то время, и поселился в этом самом Красном Плесе, один.
— Не женат? — спросил Игорь.
Я усмехнулась.
— Конечно, нет. Женщин ему заменяли бомбы.
— Он что, враждовал с братом? — спросил Григорий Абрамович. — За что он его?
— Я думаю, за то, что тот женился, — ответила я. — Вернее, за то, что у него нет никаких проблем с женщинами, что он может создать… — Я запнулась и поправилась: — Мог бы создать полноценную семью.
— Что ты хочешь сказать? — перебил меня Грэг. — Этот Машков-старший, он неполноценный какой-то, что ли? Инвалид?
— Я не могу пока с уверенностью ответить на этот вопрос. Мне нужно с ним самим поговорить. Если речь идет о психической неполноценности, то думаю, что это именно так, хотя полностью я в этом не уверена.
— На что он живет? — спросил Грэг. — Чем занимается? Где работает?
— Точно сказать не могу, но, судя по письмам, которые я нашла у Машкова-младшего в квартире, можно предположить, что он нигде не работает, деньги выпрашивает, вернее, выпрашивал у младшего брата. А занимается тем, что изготавливает свои взрывающиеся бандерольки, начиняет их бомбочками и рассылает своим жертвам.
— У тебя есть доказательства, что это именно он? — спросил Григорий Абрамович.
— Письмо к младшему брату, — ответила я, — в котором он просит его все письма, где сообщается что-либо важное, помечать красным фломастером — проводить под маркой жирную черту. И сам обещает делать то же самое. Это даже не просьба. Написано так, словно он приказ отдает, — требовательно и безапелляционно.
