— Теперь мы можем поговорить, — сказала принцесса, — и пока мой вакиль[67] зачитает суть моего «прошения», вы, полковник, можете освежиться.
И она указала на маленький столик, уставленный флягами и чашками.
— И еще, — добавила рани, вынимая из-под сари маленький носовой платочек, — сегодня я попробовала ваши французские духи, вы заметили? Миледи Вашки полагает, что я ничем не лучше вероотступницы.
Это действительно были мои духи. Я понимающе поклонился, она рассмеялась и устроилась поудобнее, а вакиль начал читать ее прошение на официальном персидском.
Оно стоило того, чтобы его повторить, поскольку являлось ярким образчиком претензий, которые имелись к британским властям у многих индийских принцев — требования вернуть доходы ее мужа, компенсации за убитых священных коров, введение должностей придворных палачей, упраздненных Сиркаром, возвращение конфискованных средств храмов, признание ее прав регентши и тому подобное. Все это была сплошная трата времени и она, очевидно, знала это, но это была прекрасная тема для наших с ней бесед в течение следующей недели или двух, до тех пор пока я не добьюсь гораздо более важного — не уговорю ее прилечь со мной на часок.
У меня не было сомнений, что она хочет того же, что и я — она испробовала мои духи и дала мне об этом знать, и она была довольно любезна со мной во время встречи — хотя и в своей обычной холодной манере. Принцесса грациозно кивала, когда я обсуждал с ее советниками текст петиции, улыбалась, когда я шутил, предлагала соглашаться с моими доводами (что они были вынуждены делать), при случае даже спрашивала моего совета и, когда я говорил, все время томно поглядывала на меня своими большими темными глазами. Все это казалось весьма дружелюбным после нашего свободного разговора при первом свидании — но с тех пор она оценила политические преимущества своего хорошего ко мне отношения и делала все, чтобы я исполнил свою работу с удовольствием.
Но во всем этом была не только политика — я знаю, когда под ложечкой у женщины дрожит от чувства ко мне и во время наших встреч я видел, что ей доставляет удовольствие испытывать на мне свою красоту, причем делала она это так, что ей могла бы позавидовать сама Лола Монтес. Должен сказать, что я находил ее очаровательной. Конечно же, она обладала всеми преимуществами королевы, что делало ее красоту еще более притягательной, но даже мне было трудно представить себе, как я после короткого знакомства, схвачу ее одной рукой за грудь, а другой за задницу и опрокину на спину, что-то страстно шепча — хотя именно так я бы в другом случае и поступил. Но нет, с дамой королевских кровей следовало немного подождать. Не то чтобы я колебался при этих первых встречах, когда она отпускала своих советников и мы оставались одни — раз или два, под теплым взглядом ее глаз, когда она раскачивалась на качелях или лежала на кушетке, я думал, что вот бы… но все же решил торопиться медленно и сыграть свою партию, когда придет время.
