В британском квартале все еще гремели выстрелы — интересно, уцелел ли там хоть кто-нибудь из наших? Сколько еще бунгало — сожженных или пока целых — таят в себе ужасы, подобные тем, которые я уже видел? Я не собирался это проверять — и не смел ступить и шагу далее. Горящие дома, воющие толпы, смерть и разрушение — все это было там, передо мной; когда я посмотрел на север, то увидел свет факелов и услышал крики как раз между мной и британским лагерем. Что бы ни собирались далее предпринять Хьюитт, Кармайкл-Смит и прочие — если, конечно, они еще были живы — я решил, что они могут делать это без меня. Все, что мне сейчас хотелось, это выбраться из Мирута и убраться подальше от этого ада как можно быстрее и найти где-нибудь мирное и безопасное местечко, чтобы преклонить мою раненую голову. Но прежде мне нужно было сделать то, чего я хотел больше всего на свете — и случай к этому представился — на бульваре показался силуэт кавалериста, пошатывающегося в седле и заплетающимся языком распевающего пьяные песни. Позади него на фоне отдаленного зарева по бульвару бродили кучки сипаев, к востоку же дорога была абсолютно пуста.
Когда совар подъехал, я вышел на бульвар; в руке у него был окровавленный клинок, на роже — дурацкий звериный оскал, а на плечах — серая куртка Третьего кавалерийского полка. Увидя на мне тот же мундир, он вскрикнул от удивления и натянул поводья.
— Рам-рам,[135] приятель, — произнес я и заставил себя улыбнуться ему. — Удалось ли тебе убить этих свиней больше, чем мне? А чья это кровь? — поинтересовался я, указывая на его тулвар.
— Хи-хи-хи, — затрясся он, пьяно раскачиваясь в седле, — какая кровь? Эта? Чья? — может быть, Кармик-аль-Исмита? — Он помахал лезвием, пьяно гогоча: — Или Хьюитт-сагиба? Най-най-най![136]
— Чья же тогда? — спросил я как можно более сердечно, кладя руку на круп его лошади.
— Сейчас-сейчас, — протянул он, задумчиво осматривая острие, — инструктора верховой езды Лэнгли-сагиба, а? Этого сына вонючей чесоточной собаки, поедающей свинину? Най-най-най! — Он небрежно свесился с седла. — Не Лэнгли. Хи-хи-хи! Он не дождется внуков от своей дочери! Хи-хи-хи!
И я вспомнил, как эта девочка играла в прятки на веранде еще прошлой ночью. Мне пришлось ухватиться за уздечку его лошади, чтобы не упасть, и изо всех сил сжать губы, чтобы с них не сорвалось ужасное проклятие. Я снова быстро окинул взглядом бульвар; ближайшие сипаи все еще находились на порядочном расстоянии от нас.
