но при этом
совар, который так ловко собирает бумаги, что можно подумать — ему подавали их на подпись так же часто, как и мне. Несколько необычно для пуштуна — даже если он повидал службу, не так ли?
— В полиции, хузур, — произнес я деревянным голосом, — много китабов[114] и бумаг.
— Конечно, конечно, — закивал головой он и вдруг добавил, плавно перейдя на английский: — А что там у тебя на правой руке?
Я и глазом не повел, но моя рука непроизвольно вздрогнула и Мейсон, рассмеявшись, откинулся на стуле, очень довольный собой.
— Я сообразил, что ты понимаешь по-английски, когда командующий говорил перед тобой с вашим полковником, — наконец пояснил он. — У тебя это было видно по глазам. Ладно, не волнуйся — все это к лучшему. Однако смотри, Маккарам-Хан — что бы ты ни натворил, кем бы ты ни был, стоит ли хоронить себя заживо рядовым в туземном пултане?[115] У тебя есть знания и опыт — так почему бы не использовать их? Сколько тебе придется служить в твоем нынешнем качестве, чтобы стать субедаром[116] или даже хавилдаром? Двадцать-тридцать лет службы. Вот что я тебе скажу — ты можешь сделать кое-что получше.
Конечно, было огромным облегчением услышать, что моя маскировка по-прежнему надежна, но все же я не хотел выделяться каким бы то ни было образом. Однако я почтительно слушал, и Мейсон продолжал:
— У меня был ординарец-пуштун, Айюб-Джан. Первоклассный парень, провел со мной десять лет, но теперь он поехал на родину, чтобы вступить в права наследства. Мне нужен кто-нибудь, чтобы заменить его. Ты помоложе и выглядишь даже сообразительнее — или я ничего не понимаю в воинах. Причем твой предшественник не был обычным ординарцем — ему никогда не приходилось исполнять обязанностей лакея; я и не пытался требовать от него чего-то подобного — ведь он был из племени юсуфзаев и джентльменом — как, полагаю, и ты сам? — Он внимательно смотрел на меня, улыбаясь: — Так что я хочу иметь рядом человека дела — такого, кому я мог бы доверять как солдату, посланнику, адъютанту, проводнику, кто мог бы прикрыть мне спину, — он пожал плечами. — Когда вчера я увидел тебя, то подумал: «Вот такой человек». Ну, что скажешь?
Мне нужно было думать быстро. Если бы я мог посмотреть на себя в зеркало, то, полагаю, что увидел бы именно такого дикаря, какой мог понадобиться Даффу Мейсону. Пуштуны были лучшими ординарцами-телохранителями и просто друзьями, как я уже мог убедиться в этом на примере Мухаммеда Икбала и Ильдерима. К тому же это будет приятное разнообразие по сравнению с казармой, но и рискованное при том. Это привлечет ко мне внимание; но с другой стороны, все мои проявления знакомства с бытом англичан могут теперь объясняться моим таинственным прошлым, которое, по мнению Мейсона и Кармайкл-Смита, у меня есть. Я колебался, и полковник спокойно заметил:
