Главное — все живы здоровы, размышлял старший лейтенант, глядя в кромешную темень и слушая легкий шум прибоя.
Чтобы не заснуть, Поручик то жевал жвачку, то пил кофе из термоса, то снова жвачка, то снова кофе. Так и коротал время. Самое тяжелое — минуты перед рассветом, когда весь организм просто требует отключиться, чтобы восстановить силы на предстоящий день. Военный ныряльщик вышел из машины и стал прохаживаться влево — вправо, помахивая руками вверх и в стороны, дабы разогнать кровь и не дать самому себе вырубиться. Но как же хочется… Врезав самому себе по роже, старлей немного взбодрился. Следующий час будет самым тяжелым. И лишь воля, даже не мозг — воля должна не позволить телу расслабиться. Что такое воля, где она находится, в каком месте в человеческом организме? Где-то в голове? В мозгах? Наверное…
Обойдя машину с одной стороны, потом с другой, так, чтобы не задевать колючки, Голицын сделал несколько приседаний перед капотом, покрутил головой влево-вправо. Полегчало.
После окончания импровизированной зарядки он хотел было вернуться обратно в машину, поскольку на улице было достаточно свежо, но неожиданно увидел метрах в трехстах какое-то движение.
Посмотрев на часы, старший лейтенант узрел, что уже около четырех утра. Спасибо северной ночи, которая больше напоминает бесконечные сумерки. Август… Солнце успевает уходить под горизонт достаточно глубоко, но вскоре возвращается вновь и начинает подсвечивать небо, поднимаясь по пологой траектории и делая период сумерек долгим для человека, привыкшего жить на юге, бесконечно томительным. Но Голицын был русским и большую часть жизни проводил в средней полосе, а уж если и выбирался на экватор, то исключительно чтобы пострелять. Так что с сумерками все нормально.
Наблюдатель поднес к глазам бинокль и увидел, как к берегу подъехал автобус, а может быть, он уже давно подъехал, а Голицын его не замечал.
Под наблюдением мужчин на берег стали выходить группы детей.
Дети! Судя по росту и телосложению, это были даже не подростки, а именно дети до двенадцати лет. Их было много, порядка двадцати. Точно Голицын не мог подсчитать, мешало расстояние, заросли, камни, да и сам автобус не способствовал точному подсчету.
«Что же делать? Что же делать? — закрутилась в голове мысль. — Галинкаф не соврал?!»
Старший лейтенант пытался увидеть на водной поверхности какое-то судно или же рубку подводной лодки.
К берегу действительно приближалась невысокая рубка небольшой субмарины.
