В последнее время все чаще можно услышать весьма самоуверенные заявления представителей Церкви типа: «Если бы не было тысячелетней христианской истории России, то России не было бы вообще как таковой»>54. Интересно, может ли подобное прозвучать, например, из уст папы римского. «Если бы не было католичества – Италии (Франции, Австрии) бы не существовало». Почему опять во всем мире одни законы всемирного тяготения – а в России все как-то особо? Почему подобное изречение звучит абсурдным в отношении Греции? Болгарии? Даже Украины? Пусть все живут, как живется, и только у России есть Миссия…
Если еще кто-то не понял, я не рассуждаю о том, «хороша» христианская религия или «плоха». Я пытаюсь решить вопрос, насколько она «русская». Насколько способна стать «русской идеей», если за 1000 лет ею не стала? Слово «русский» здесь никоим образом не «знак качества». Mercedes-Benz – марка автомобилей не русская и очень популярная в России, итальянское бельканто – явление исключительно итальянское, и это не значит, что русским певцам следует «запретить» овладевать этой нерусской техникой, водопровод… ну ладно, водопровод мы «возьмем», это все-таки Рим… Я пытаюсь понять, насколько современная православная религия может стать государственной идеологией в России. Понятие «православие» в данном тексте, здесь и сейчас, для меня – чисто политическое понятие. Основа для каких-либо политических шагов. Вопрос звучит так: может ли православие в современной редакции (без Грозных и Распутиных) стать «национальным кодом» русских? Может ли способствовать превращению русских в политическую нацию?
Библейская традиция дает практически неограниченные возможности для смысловых интерпретаций. И то, что один российский монарх ассоциировал себя с архангелом Михаилом, воителем, победителем сил тьмы, а другой – с многострадальным Иовом, вопрос не «правильной» или «неправильной» интерпретации традиции, а скорее, личностных качеств конкретного монарха. Так, как мы уже отмечали, не менее деятельный, не менее легендарный царь Петр I (Великий) не проявлял особого усердия в молитвах и постах, однако в деле умножения военного и экономического могущества вверенной ему державы достиг не менее впечатляющих результатов. «Гонителем» Церкви он не был, но и священного трепета, внушаемого верой, также, судя по всему, не испытывал. Скорее всего он относился к религии как к инструменту управления. Когда в нем возникала необходимость, он к нему прибегал, когда отпадала – отправлял в запасник. Когда на то имелась военная необходимость, мог отдать приказ переплавлять колокола на пушки, когда политические интересы того требовали – мог легко «отставить» патриарха, и, хотя злые языки уверяли, что-де царь наш, батюшка, «лютеранам продался», никаких особых «духовных» последствий эта сделка, видимо, также не имела. Полагаем, у Петра Алексеевича Романова достало бы «политической воли» перекрестить хоть всю Русь в «веру немецкую» (как достало на все остальное). Но нет, не только не перекрестил, но даже и сражался с оплотом лютеранской «ереси» – Швецией и победил ее, чем утвердил веру православную на балтийских землях, лично участвовал в закладке православных храмов и т. д. И тут у православных оппонентов аргументы в пользу «еретика» на троне благополучно иссякают. Тем не менее, вопрос о канонизации Петра не стоит на повестке дня и, вероятно, никогда не встанет. Удивительно другое. Удивительно, что с канонизацией, например, Николая II, царя не менее набожного, чем Иоанн Грозный, но результатом правления которого стала национальная катастрофа, проблем было куда меньше
