— Кстати, ваша сумочка здесь, — добавляет Морин, ставя пакет у кровати. — А теперь пойду принесу вам сок.
— Спасибо, — ответила я.
Когда Морин вышла, я залезла в пакет и вытащила прелестную сумочку от «Луи Вюиттона» с ручками из телячьей кожи, всю блестящую и очень дорогую на вид.
Потрясно! Но это не моя сумочка. Жаль, что они меня с кем-то перепутали. Я откинулась на подушки и закрыла глаза.
Я проснулась. Сквозь задернутые шторы сочится утренний свет. Морин суетится где-то поблизости. Капельница волшебным образом исчезла, и я чувствую себя намного лучше.
— Здравствуйте, Морин. — Голос у меня хриплый. — Который час?
Она оборачивается, вскинув брови:
— Вы меня вспомнили!
— Конечно. — Меня удивляет ее заявление. — Мы познакомились вчера вечером. Мы разговаривали.
— Отлично! Значит, вы вышли из состояния посттравматической амнезии. Не волнуйтесь, — продолжает она, улыбаясь. — Такое развитие событий совершенно естественно при черепно-мозговой травме.
Я тут же потянулась к голове и нащупала повязку. Ого! Действительно, здорово я грохнулась с этих ступенек.
Раздался стук в дверь, потом дверь открылась и вошла высокая стройная женщина лет пятидесяти, с голубыми глазами, высокими скулами и седеющими волнистыми волосами. На ней красный клетчатый жилет поверх длинного набивного платья и янтарное ожерелье, а в руках — бумажный пакет.
Это мама. То есть я уверена в этом на девяносто девять процентов. Не могу понять, что вызывает у меня один процент сомнений.
— Ну и жара же здесь у вас! — восклицает она тоненьким, как у девочки, голоском. Ага, значит, действительно мама. — Я сейчас просто в обморок упаду! — Она начинает обмахиваться и, мельком взглянув на мою кровать, запоздало спрашивает Морин: — Как она?
Морин улыбается:
— Сегодня Лекси гораздо лучше.
— Слава тебе, Господи! — Мама на тон понижает голос. — Вчера она страшно бредила.
— Лекси пришла в себя, — поясняет Морин, направляясь к двери. — Она слышит все, что вы говорите.
На самом деле я почти ничего не слышу. Я не могу оторвать глаз от мамы. Что с ней не так? Она выглядит иначе. Похудела. И… постарела.
— Ну вот, моя хорошая, — произносит она громко и ясно, — это я. Твоя мама. — Она протягивает мне бумажный пакет, в котором лежит бутылка шампуня, и клюет меня в щеку.
— Привет, мам. — Я хочу ее обнять, но руки повисают в пустоте: она уже отвернулась посмотреть на свои крошечные золотые часики.
— Боюсь, я не смогу пробыть у тебя долго. Мне нужно показать Роли специалисту.
