Более того, неожиданностью для меня стало то, что, как оказалось, в Славинск дорог и вовсе нет. Сам город расположен в глубине горного кольца, прямо в центре природного кратера, в сжатой каменными стенами долине. Честно говоря, мне даже немного не по себе стало, когда я представил жизнь в таком месте. Страшно ведь, когда хочешь уехать, а не можешь.
Вертолетчик закончил погрузку, гулко похлопал себя по рукам и ногам, отряхиваясь. Закурил, задумчиво склонив голову и уставившись в одну точку.
— В Дробню повезете? Далековато, — решил блеснуть познаниями я. Отчего-то хотелось наладить отношения с этим угрюмым пилотом. Так хочется найти общий язык с проводником в поезде, чтобы ехать чуть удобнее, на чистом белье и получать немного больше сахара в чай. Кто-то внутри меня презрительно фыркнул.
Шишов поднял свои холодные глаза на меня, потом бросил взгляд в зияющий провал люка.
— Да, в Дробню, — даже с каким-то вызовом вдруг ответил он. — Машина назад почти порожняком идет, чего зря горючку палить. Почта, медикаменты, крупы там.
Он повернулся спиной, пошел в сторону кабины. Бросил из-за плеча:
— Садись. Взлетаем.
Уже залезая по ребристой лесенке в салон вертолета, я думал о том, что такой резкий ответ меня несколько покоробил. А потом вдруг, к своему стыду, сообразил — пилот подумал, что я против его полета в Дробню. Я же внеурочно лечу, вне стандартного плана полетов. Так сказать, частным рейсом. А пилот решил заодно и подхалтурить, на обратном пути залететь в соседний поселок и отвести туда груз. Может забрать кого из ждущих своего дня пассажиров. Естественно, такие полеты не были в штатном расписании и были не совсем законными — весь заработок шел напрямую пилоту, минуя кассу аэропорта. И, видимо, Шишов подумал, что я своим вопросом даю понять, что мне о его афере стало известно, что я могу и сдать его, если что не так.
Так мне стало неловко от этих мыслей, так возмутительно. Захотелось сейчас же пройти в кабину пилота и сказать, что я ничего такого в виду не имел. Но тут один из рабочих оттащил снаружи лестницу, люк с легким хлопком закрылся. Где-то над головой заработали турбины, разгоняя винты.
— Сядь и пристегнись, — крикнул сквозь открытую дверь внутреннего отсека летчик. Он был уже в большом, дутом шлеме с поднятым светофильтром. Руки его ловко летали над пультом, щелкая тумблерами.
Я устроился в одном из дюжины пассажирских кресел, попарно расположенных вдоль бортов грузового отсека, поставил сумку в проходе, возле нагромождения коробок в Дробню. Отметил, что в вертолете почему-то пахнет сеном.
