— Говорят, мужчины ценят женщин только в одном наряде — их прародительницы. Но что касается тебя, то я, честное слово, не знаю, когда ты красивее — обнаженная или в этом платье. Ты в нем такая замечательная!
— Ты даже не знаешь, что твоя похвала двойная — нет, тройная, — глядя на него влюбленными глазами, ответила Камилла. — Ведь это моя собственная модель.
Роберт подвинул ей стул, налил вина. Никогда его вкус не казался ей столь восхитительным. Глядя на Роберта, расправлявшегося с форелью, она вспоминала о том, что только что произошло, и думала, что это, пожалуй, еще произойдет сегодня, и она снова окажется во власти этого человека. О, она готова к этому!
Внезапно ей в голову пришла одна мысль, и она спросила:
— Скажи, а когда ты пригласил меня в ресторан — ну, тогда, в наш первый вечер, — ты думал, что за этим что-нибудь последует?
— Нет, — ответил Роберт, не задумываясь. — Вовсе нет. Просто мне было очень одиноко, не с кем провести вечер, а ты меня хорошо понимала...
— И я тебе нисколько не нравилась? И ты не мечтал о чем-то таком?
— Конечно, нравилась. Но я действительно ничего не имел в виду. Я не умею ухаживать за женщинами и... как это у вас говорят... волочиться.
— И ты хочешь сказать, что в твоей жизни совсем не было женщин? И нет сейчас? — спросила Камилла шутливым тоном, но сама вся сжавшись в ожидании ответа.
— Нет, Камилла, были, — серьезно, глядя ей прямо в глаза, ответил он. — Была одна женщина...
— Ты ее любил? — догадалась она.
— Да, очень, — просто ответил он.
— И... что же? Где она?
— Она... ей казалось, что она тоже меня любит. Но потом выяснилось, что любила она не меня, а успех, который мне сопутствовал. Ведь я не всегда был конструктором.
— Не всегда? А кем ты был раньше?
— Гонщиком. Я выступал в Штатах на разных соревнованиях, и довольно удачно. Но потом...
— Что-то случилось? — догадалась Камилла.
— Да, я попал в аварию. Конечно, я получил страховку, но какое-то время не мог выступать. Мое имя исчезло из газет. А главное — мне расхотелось этим заниматься. Еще когда я выступал, мне очень нравилось возиться в моторах, я был своим собственным механиком, постоянно пытался улучшить что-то... А когда я попал в больницу, во мне что-то переменилось, и я стал постоянно думать об устройстве мотора. Мне уже неинтересно было бороться за то, чтобы быть везде первым. Первым, вечно первым... Мне это стало просто противным. Какое-то время мне вообще не хотелось садиться за руль, я разлюбил быструю езду. Сейчас это, правда, прошло.
