— Тсс! Теперь ни звука! — прошептала Полли, снова забираясь за бак. На сей раз они взяли с собой две свечи — дорога предстояла дальняя и неизведанная, а у Полли в Пещере свечей было припасено в достатке.
По туннелю гулял сквозняк, в нем было темно и пыльно; дети перешагивали с балки на балку, изредка шепча друг другу: «Мы напротив твоего чердака… Прошли половину нашего дома…». Ничего страшного по дороге не случилось — никто не споткнулся и свечи не погасли, — так что вскоре ребята добрались до маленькой дверцы в кирпичной стене. На дверце не было ни ручки, ни засова; правда, имелась щеколда (как на двери кухонного шкафа). Значит, эта дверца вела не наружу, а внутрь! Вот только бы откинуть щеколду…
— Идем? — спросил Дигори.
— Если ты пойдешь, то и я с тобой, — сказала Полли, повторяя свои собственные слова. Обоим было страшно, но отступать никто не собирался. Дигори откинул щеколду — и дверь распахнулась. В туннель хлынул солнечный свет, ослепительно яркий, так что дети даже зажмурились. А когда они открыли глаза, им пришлось пережить настоящее потрясение, ибо за дверью находился вовсе не пустой чердак, а мансарда — жилая комната, обставленная мебелью! Правда, в комнате никого не было… Любопытство Полли пересилило страх. Девочка задула свечу и на цыпочках, почти беззвучно, двинулась вперед.
Больше всего эта комната походила на гостиную, которую кому-то вздумалось устроить на чердаке. Вдоль всех стен тянулись книжные полки, и все до единой были заставлены книгами. В камине горел огонь (помните, я говорил, что лето в том году выдалось на редкость холодным); перед камином, высокой спинкой к двери, стояло кресло. Посреди комнаты возвышался огромный стол, на котором грудой была навалена всякая всячина — книги, книжки для записей, чернильницы, перья и тому подобные вещи; рядом стоял микроскоп. Но прежде всего Полли бросился в глаза ярко-красный деревянный поднос, на котором были разложены кольца, два желтых и два зеленых. Кольца лежали попарно — зеленое вместе с желтым, и на них играли отблески огня. Вещиц прелестнее Полли не видывала в жизни. Будь она помладше, наверняка не удержалась бы и сунула одно из колечек в рот.
Тушину нарушало только тиканье часов. Впрочем, нет, — откуда-то, словно из неведомого далека, доносилось то ли гудение, то ли жужжание. Если бы в те годы уже выпускали пылесосы «Гувер», девочка решила бы, что это гудит пылесос — внизу, на первом этаже. Но, сказать по правде, этот едва слышный звук был куда мелодичнее гудения пылесоса.
