— Кабы не вы с вашей спешкой да суетой, я бы и подушки прихватила, — заметила госпожа Боббер.
А Люси подумала: «Пещера господина Тамнуса, конечно, получше этой. Эта всего лишь нора в земле. Хорошо хоть, сухая и не осыпается».
В норе было тесно, зато, когда они улеглись рядком, кто в чем был — в шубах, в валенках, да еще распарившись во время долгого перехода, им сразу стало тепло и уютно. Был бы только пол в пещере чуть-чуть помягче! Госпожа Боббер пустила по кругу фляжку, которая в полной темноте переходила из рук в руки: каждый глотнул из нее — жидкость обжигала горло, слезы выступали на глазах, раздался кашель, но в то же время по всему телу разлилось приятное тепло, и скоро всех сморил сон.
Люси проспала минуту, не больше — так ей показалось, на самом же деле прошли многие часы — и проснулась оттого, что в спальне стало слишком холодно и кровать сделалась слишком жесткой; ей захотелось немедленно залезть в горячую ванну. Что-то щекотало щеку — это были усы, — она открыла глаза и увидела бледный дневной свет, проникший через лаз в пещеру. И вот тут она совсем проснулась и рывком села, и все, кто лежал рядом с нею, — тоже. Так они и замерли — рты раскрыты, глаза распахнуты, — прислушиваясь к звуку, долетевшему снаружи. Потому что это был тот самый звук, который они так боялись услышать вчера ночью во время перехода, а он им мерещился всю дорогу. То был звон бубенцов!
Господин Боббер молнией метнулся из норы. Люси подумала — и вы, полагаю, сейчас подумали о том же, — что бобр поступил ужасно глупо? На самом же деле это был весьма разумный поступок. Господин Боббер был вполне уверен, что сможет незаметно взобраться по крутому берегу, поросшему кустами и ежевикой, на самый верх и узнать, в какую сторону проехали сани Ведьмарки.
Остальные сидели в земляной пещере и ждали, что будет. Минут через пять они услышали то, чего боялись больше всего, — голос («Ну вот, — подумала Люси, — господин Боббер попался. Ведьмарка его поймала!»), и не поверили своим ушам, когда господин Боббер стал окликать их прямо у входа в нору.
— Эй, все в порядке, — кричал он. — Выходите, госпожа Боббер. Эй, сын Адама и Евины дочки, давайте вылазьте. Все обошлось! Это не ейные бубенцы!
Конечно, вы уже заметили, что речь у господина Боббера какая-то не городская, но что тут поделаешь, коль скоро бобры говорят именно так, особенно когда разволнуются (я имею в виду в Нарнии — в нашем-то мире они, как правило, вовсе не разговаривают).
