Разбудил их отчаянный крик Гудкого‑то чумазого забулдыги в разорванной матросской тельняшке:
— Братишки, спирт погибает! Спасайте, кто может!
Яркое зарево полыхало за окнами вокзала. Горел спирто–водочный завод.
Толкая друг друга, толпа солдат и мешочников ринулась к горящему заводу.
— Спирт погибает! Слыхал, Ибрагим? Спасать спирт надо! — крикнул Пашка.
Ибрагим передёрнул острыми плечами:
— Э, зачем тебе спирт? Кто спирт пьёт, бывает дурной, как ишак…
Друзья вышли на перрон как раз в тот момент, когда на первом пути остановилось два состава с украинскими анархистами. Обвешанные пулемётными лентами и гранатами, в матросских тельняшках и в самых причудливых костюмах, анархисты с криком выскочили из вагонов и тоже ринулись к заводу. Крик, ругань, выстрелы совсем ошеломили ребят. Пашку кто‑то крепко схватил сзади за сумку и потащил к вагону. Ибрагим не отставал от него. Пашка плаксиво скулил:
— Ну чего, чего пристал? Мы побирушки. То лира у меня в мешке… Видишь, ручка торчит…
— Ха–ха–ха! — захохотал тащивший его дюжий парень. — Иди, иди! Братишки, лирника нашёл!
Пашку и Ибрагима втолкнули в вагон.
— А ну доставай свою музыку! Играй!
Пашка сверкнул маленькими острыми глазками, приладил лиру и быстро стал вертеть ручку. И когда незатейливый инструмент зазвенел и зашипел, Пашка бойко запел плясовую:
— Трунды баба, трунды дед…
Подвыпившие анархисты пустились в пляс. Пашка играл и пел до пота. Потом ребят накормили и строго-настрого запретили выходить из вагона. Когда Пашка освоился, он спросил одного, на вид самого добродушного анархиста, не знает ли он, где находится фронт красных и как туда попасть.
— А мы тоже красные, — прохрипел анархист, —вернее, темно–вишнёвые! Записывайтесь к нам, хлопцы, не прошибёте!
— Да мы богатые! — захохотал длинный, как жердь, парень в драных шароварах и новеньком английском френче. — Вон какие богатые — подбираем по пути всё, что плохо лежит!
Поезд, набирая скорость, мчался по кубанской степи, минуя станции и полустанки.
— Да–а! Скоро будет Армавир. А в Армавире Советы для нас берегут два вагона золотой казны. Вот тут-то мы поживимся! — прогудел кто‑то.
Пашка поманил Ибрагима в дальний угол вагона и прошептал:
— Понял, братан, к кому мы попали? К ворам–разбойникам! Надо смываться!
Ибрагим кивнул головой.
Не доезжая до какой‑то станции, поезд резко затормозил: семафор был закрыт. В вагонах поднялся невообразимый шум. Анархисты кричали, ругались, бряцали оружием. Потом, стреляя в воздух, они посыпались из вагонов и помчались к станции.
