— Возьми! — атаман кивнул головой. — А завтра пораньше договоримся с попом и окрестим, а то убыот и его. Мальчишка‑то ни при чём.
Так хитрый Илюха завладел мастером, умеющим и паять, и лудить медную посуду. И стал он после того поговаривать, что откроет мастерскую…
Из Армавира, от начальника Лабинского отдела, приехала в станицу следственная комиссия. Искали зачинщиков расправы, но не добились никакого толку. Составили акт с показаниями свидетелей о том, что горцы пытались бежать и первыми бросились на казаков с обнажёнными кинжалами, за что поплатились жизнью.
Летом станица просыпалась ещё до рассвета. Едва Умолкали первые петухи, как начинали мычать на базах коровы, зовя хозяек. I де‑то играл рожок пастуха. Хлопали калитки, скрипели телеги.
Рябцевы выпросили у Рыженковых пару быков и спозаранку выехали на двух мажарах за сеном на дальние участки.
Еще по–настоящему не проснувшись, протирала сонные глаза старшая сестра Мишки Рябцева Ганка, потом она забралась на мажару и прикорнула на хрустящей охапке свежего сена. Мишка привязал её быков к задку своей мажары и выехал со двора.
Глубокую балку — половину пути к сенокосам — переезжали, когда солнце огромным красным шаром уже выкатилось из‑за горизонта. Высоко взвились в небо жаворонки и зазвенели серебряными колокольчиками. Беспорядочно взмахивая лохматыми рыжими крыльями, со стога на стог, подальше от дороги, перелетел степной орёл. Мажары скрипели и повизгивали несмазанными деревянными колёсами, подскакивали дробины, гремело подвешенное к задку жестяное ведро. Быки нет–нет да и сворачивали в сторону, пытаясь дотянуться до жёлтых цветов донника.
— Цоб–цобе!.. Куда вас тянет нечистая сила! Цоб-. цобе! — покрикивал Мишка, сидя на перемычке передней мажары.
Быки понимали, чего хотел от них человек, и неторопливо сворачивали на торную дорогу.
Миновали широкую балку. Вдали замаячил укрытый зеленью садов хутор. А вокруг — степь. Ровная, широкая, необъятная, никогда не паханная степь.
Солнце стало припекать голову и спину Ганки. От тряски и неспокойного сна у неё разболелась голова. Она поднялась, роговым гребешком почесала в кудрявых волосах и крикнула:
— Эй, братка! Давай завтракать!
Мишка обернулся:
— Ну што же, давай поедим! Это дело я одобряю! Он развязал торбу, достал хлеб, сало, пирожки с творогом. Старый круторогий бык засопел, видно, почуяв, что хозяева готовятся к завтраку, и неожиданно круто повернул, потащив за собою своего ленивого напарника пощипать зелёной травы.
