Дед дёрнул дверь:
— Слышь, оглохли, што‑ли–ча? Я спрашиваю, Нюрка это пришла?
— Да што вы, батюшка, спать‑то спокойно не даёте. Спа давно дома! Еще с вечера.
В это время по двору громко зашлёпал босыми нога–Ми Костюшка. Он спал на амбарном крыльце и, видно, решил выручить любимицу дочку:
— Это я, батюшка, запор на калитке проверял.
— Ты? Эх и дурак же ты, Костюшка, вот што я тебе скажу. Нюра в калитку с улицы, а Архип в другую — с огорода… Эх ты, дурак, ничего не видишь!
Дед с досадой грохнул дверью и скрылся в своей спальне. А Костюшка, почесав под рубахой живот, зашагал к себе, размышляя: «И што это бате не спится? И днём и ночью все примечают, ничего не пропустят!»
Бывший опальный студент Кутасов решил до лучших времён остаться в Ново–Троицкой. Как он считал, надзор в станице осуществлялся не дошлыми полицейскими чинами, а не особенно искушёнными в политике людьми. С разрешения атамана отдела Кутасов по вечерам обучал грамоте казачат–допризывников и других желающих.
Для привлечения молодёжи Кутасов наладил в школе волшебный фонарь и по субботам, после занятий, показывал «туманные картины». Это были иллюстрации к «Тарасу Бульбе», к «Сказке про Иванушку–дурачка». Иногда учитель веселил учеников, показывал теневой театр. Один за другим скакали зайчики, за ними гнались собаки, мелькали смешные рожицы чёртиков. А то вдруг возникал на экране карикатурный портрет местного мироеда, звучали острые комментарии учителя. Задетые этим «персонажи» жаловались станичному атаману и участковому начальнику. А те сетовали на отдельского атамана, разрешившего крамольнику учить казачат.
Как‑то и атаман, и участковый начальник пришли в школу на «туманные картины». Но в этот день Кутасов показывал только разрешённые начальством иллюстрации к былине о богатыре Илье Муромце. Рассказ его о подвигах богатыря не вызывал никаких опасных мыслей: учитель с воодушевлением рассказывал о доблестном защитнике русской земли и его боевых товарищах.
Шагая домой по грязным и тёмным станичным улицам, атаман Колесников жаловался участковому:
— Хитер, видать, этот скубент, ох, хитёр! При нас он как шёлковый. А без нас мало ли чему учит казачат. За каждым разом его занятий не проследишь.
Участковый, вертя ус, подсказал:
— А вы бы не сами следили. Через верных людей надо действовать. Пусть они сообщают вам обо всём, что болтает этот учителишка. Берите на заметку все жалобы. Ишь ты! Не успел от волчьего прогона очухаться, а уж опять на то просится. Видно, повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить.
