— Что с энтим делать будем? Добить—и в яр? —спросил у Витьки здоровенный рыжебородый бандит.
— Погоди, Потап. Пускай он ещё поиграет нам. Гармонь прихватили?
— Вона, к седлу приторочена…
— Добре! — Витька насупил низкий лоб и почесал чуприну. — И пана атамана что‑то не видно. Не защучили бы его краснопузьге у попа!
— А защучат — беда небольшая! — пробурчал Потап. — Надоело мне это высокоблагородие. Попович паршивый. Сколько раз морду ему в детстве били, а теперь власть над нами взял…
— Не шуми впустую, — лениво зевнув, сказал Витька. — Сам знаешь — генералом Хвоетиковым поставлен он нам в атаманы…
Сквозь белую пелену тумана прорвался приглушённый топот. Подскакал всадник.
— Все коммунисты с хамселами утекли на станцию, — сообщил он. — Кто‑то предупредил их о налёте. С Кавказского броневики подкатывают!
Витька зло усмехнулся:
— Ага, сдрейфили краснопузые! А с хлебом как?
— У амбаров чоновская охрана. Атаман велел подобраться к ним с кинжалами.
Витька шмыгнул носом, откашлялся и приказал рыжему:
— А ну‑ка займись своим делом. Нехай нам Яшка на прощанье «яблочку» сыграет. Он как там, ожил али притворяется?
Бандит ткнул Яшку носком сапога.
— Памороки отбили, оглушили малость.
— Ничего, сейчас воскресим. — Витька повернулся к маленькому, щуплому бандиту. — Принеси воды сей минут!
Казачонок бросился к близкому колодцу, загремел жестяной цебаркой.
Яшку облили водой. Он зашевелился.
Уставившись на него рысьими раскосыми глазами, Витька снова усмехнулся:
— Што, хороша купель? — И, подмигнув рыжему, указал на руки Яшки: — Развяжи‑ка молодца!
Тот кинжалом перерезал верёвки.
Яшка повёл онемевшими руками и с трудом поднялся с земли, широко расставив ноги. Стоял и покачивался. Земля уплывала из‑под ног, в глазах мельтешили чёрные мухи.
— Гей, орловский казак, очухался иль нет? Возьми-ка свою гармонь да сыграй нам «яблочку»! — потребовал Витька.
Яшка взбьгчился, скрипнул зубами и сжал кулаки.
— Ну, што раздумываешь, играй! — В руки Яшки сунули гармонь.
— Дайте очухаться, рукам отойти!
Яшка вскинул ремень на плечо, посмотрел вокруг налитыми кровью глазами. И вдруг лицо его повеселело.
— «Яблочку»? — прохрипел Яшка. — Советскую аль кадецкую?
— Играй, мать твою… какую хочешь!
— Приходилось мне играть даже в волчьей стае, — значительно произнёс Яшка, медленно растягивая цветистые мехи. . — Небось слыхал, как я от волков спасся?
— Ну, ты тады, наверное, играл «Спаси господи люди твоя», — сострил Витька. — А на нас молитва не действует…
