— Разве необходимо вам ехать? Ведь война прекращена.
— Но все же, княжна, мне ехать необходимо… Того требует мой долг… Наши войска еще находятся на Дунае.
— Если необходимо, поезжайте, — тихо проговорила княжна, печально опуская свою чудную головку.
— Княжна, мне не хотелось бы уехать от вас так, чужим, посторонним… Вы, вы, княжна, понимаете, что я говорю.
— Нет, Сергей Дмитриевич, к сожалению, не понимаю!..
— Видите ли, княжна… я… я, право не знаю, как сказать?.. Я… я опасаюсь…
— Чего вы опасаетесь? — поднимая на офицера Серебрякова свои красивые лучистые глаза, спросила у него Наташа.
— Опасаюсь отказа, княжна…
— Вы хотите у меня что-то просить?
— Да, княжна, хочу…
— Что же?
— Взаимности…
— Какой, я не понимаю…
— Я… я вас люблю, княжна, люблю сердечно, горячо, — тихо, с волнением проговорил Серебряков.
— Вот что… Я… я не знала…
— О княжна, я был безмерно счастлив, если бы мог или бы смел рассчитывать хоть на малейшую взаимность…
Наташа задумчиво молчала.
— Вы молчите, княжна, вы не хотите удостоить меня ответом?
— Мой ответ, Сергей Дмитриевич, вам готов… Не стану скрывать, я тоже люблю вас, — твердым голосом и нисколько не смущаясь, проговорила Наташа.
— Возможно ли, княжна, вы… вы меня любите? — не сказал, а воскликнул молодой офицер голосом, полным счастья.
— Да, люблю…
— О, какое счастье! Какое блаженство!..
— Постойте радоваться, Сергей Дмитрич, мы любим друг друга — это правда, но о свадьбе нашей теперь не может быть и речи… папа никогда не согласиться назвать вас своим зятем.
— Почему же? Я… я хоть и не богат, но имею положение…
— Этого недостаточно.
— Что же еще нужно, княжна? — меняясь в лице, упавшим голосом спросил бедняга Серебряков.
— Разве вам незнакомы предрассудки моего отца?.. Чтобы быть моим мужем, надо быть титулованным… Графом, князем или иметь старинный барский род…
— Вот что… я… я не знал.
— Как это ни печально, но я должна была вам сказать, предупредить вас.
— Княжна Наталья Платоновна, я безмерно счастлив тем, что вы меня любите. Я молод, буду служить, поеду на Дунай, отличусь там… Благодаря мужеству и храбрости, которые у меня есть, я заставлю о себе говорить, получу награду и тогда… и тогда, наверное, князь Платон Алексеевич не пойдет против нашего счастья, — уже голосом совершенно спокойным проговорил Серебряков.
— Я буду вас ждать… Даю слово, что с другим под венец я не пойду, в том вот вам моя рука-порука, — проговорив эти слова, княжна-красавица протянула счастливому Серебрякову свою маленькую, как бы изваянную из мрамора, ручку, которую он стал страстно целовать. Влюбленные не заметили, как вошла старая княжна Ирина Алексеевна.
