Он мягко отодвинул от себя Барбару и, расстегивая лиф платья, нежно целовал ее шею. Барбара старалась стоять спокойно, сдерживая нарастающее смущение и горячую волну желания, поднимающуюся из глубин ее существа. Вдруг он найдет ее непривлекательной? У нее полная грудь — возможно, слишком полная? Над левой грудью маленькая родинка — что если она покажется ему некрасивой? Филип опустил вниз лиф ее платья, обнажив груди с розовыми остренькими сосками. Он приник к ним губами. Барбара затрепетала.
— Ты восхитительна, — едва слышно выдохнул он.
Барбара обвила его голову руками и взглянула на золотистые пряди его волос. Ее переполняла нежность. Каким юным и по-детски уязвимым он казался сейчас, в самозабвенном наслаждении ее грудью! После этих бесконечных мгновений он поднял голову и улыбнулся:
— Я следую в поисках дальнейших наслаждений.
Расстегнув тугой пояс, он снял с нее платье и бросил его на пол. Когда оно заслонило Барбаре лицо, она почувствовала странную незащищенность: ей не видна была реакция Филипа, вдруг что-то не понравится ему и он успеет скрыть это под вежливой улыбкой, чтобы не обидеть ее.
Запутавшись в складках упавших нижних юбок, Барбара окинула себя взглядом и заметила, что тугой пояс оставил красный след. Она сердито растерла кожу. Филип обхватил ладонями ее талию:
— Как ты стройна! Вся твоя талия умещается в моих ладонях.
Под его загорелыми руками начинался изящный изгиб ее бедер, плавно переходивших в безупречную линию длинных стройных ног. Нижние юбки лежали смятой грудой, окутывая еще обутые ножки. Филип склонил голову и приник губами к ее шее, отчего по всему ее телу прошел трепетный холодок. Ее руки сами начали расстегивать тонкую рубашку Филипа. Ей захотелось положить ладони на его обнаженную грудь. Он засмеялся и помог ее непослушным пальцам. Она сняла рубашку, обнажив шелковистые волосы на его груди, они оказались темнее, чем на голове. Барбара склонилась и припала к ним губами, чувствуя солоноватый вкус кожи Филипа. Барбара медленно, нежно ласкала губами его тело. Филип поцеловал ее волосы и спустил кюлоты, не отстраняясь от ее ласк.
Когда Филип прижал Барбару к своему обнаженному телу, она была уже в полуобморочном состоянии и вся дрожала от сладкого томления. Она поднялась на носки, чтобы полнее ощутить поднимающийся к ней мужской орган. От этого жаркого сплетения в ней родилась какая-то невообразимая доныне, неиспытанная еще сладость. Она все крепче прижималась к нему, их тела слились в единое целое, и она уже не понимала, где она, а где Филип. Она таяла, охваченная восторгом. Когда ей уже казалось, что большей близости и большего наслаждения быть не может, Филип вдруг подхватил ее на руки и опустил на кровать. Льняные простыни шероховатым холодом обожгли ее, но она даже не заметила этого, чувствуя лишь, что Филипа нет с нею рядом. Глаза ее потемнели от желания, она протянула к нему руки. Он стоял у кровати, любуясь ее красотой. Ее молодое прекрасное тело сияло при свете свечей, роскошные волосы пламенели на белоснежных простынях, ее страстность усиливала его желание.
