Мэри вошла в комнату дочери, и Барбара с улыбкой обернулась к ней:
— Как я счастлива, что мы в Лондоне, мама!
Мэри едва заметно улыбнулась в ответ:
— Да, Лондон под стать твоей натуре, дочь моя. Он… точно заряжен. Я устаю от города, но нам пора было перебраться сюда. Надеюсь, твоя красота послужит на благо нашей семьи. Твой отчим считает, что ты можешь удачно выйти замуж. — Она умолкла и взмахнула рукой, точно хотела отогнать тревожные мысли. — Хотя одному Богу известно, что сейчас может считаться удачным, учитывая те обстоятельства, в которых мы оказались. Все наши друзья… Все старинные роды Англии… они так же бедны, как и мы.
В голове Барбары мелькнула отчаянная мысль, и она спросила:
— А вдруг король покинет свое изгнание, с триумфом войдет в Лондон и восстановит наши права?
Горькая усмешка заиграла на губах Мэри:
— А вдруг у рыб в Темзе вырастут крылья и они вылетят на берег?
Барбара не верила своим ушам.
— Мама! Ты говоришь совсем как пуритане. Неужели ты не веришь в восстановление монархии?
— Я устала, Барбара. Надо жить в реальном мире. А реальность в том, что Кромвель держит Англию в ежовых рукавицах… в том, что мы так бедны, — она в унынии окинула взглядом скудную обстановку спальни, — и в том, что я, в отличие от твоего отчима, совсем не уверена в том, что тебе удастся удачно выйти замуж и поправить наше положение.
Охваченная жалостью, Барбара подбежала к матери и чмокнула ее в щеку. Бедная мама! Она вдруг напомнила ей селянок, мимо которых они проезжали днем. Она погрязла в утомительной ежедневной рутине, и жизнь доставляет ей так мало радостей. В глубине души Барбара почувствовала легкий холодок — второй раз сегодня она представила себе мать обыкновенной женщиной, а не привычным непререкаемым авторитетом всей своей жизни. Ей стало страшно — словно солнце, скатившись с небес, оказалось вдруг слабым огоньком. Она поняла, что после ночи, проведенной с Филипом, стала по-другому воспринимать мать. Барбара порывисто обняла ее.
— Мы будем богаты, обещаю тебе. — Она почувствовала, что они с матерью словно поменялись ролями и она теперь старшая, она — мать, а мать — это ее ребенок.
Мэри осторожно высвободилась из объятий Барбары и поправила платье.
— Я пригласила к нам на ужин леди Гамильтон с дочерью. Она твоего возраста. Хорошо, если вы подружитесь. Приведи себя в порядок и спускайся к нам. Они вот-вот подъедут, да и твой отчим проголодался за дальнюю дорогу.
Весело напевая, Барбара торопливо переодевалась. Последнее время жизнь балует ее. Детство она провела в одиночестве, скучая по сверстницам-подружкам. С детьми прислуги и крестьянскими ребятами ей играть не разрешалось. А семьи окрестных дворян были бездетными. Ее одиночество нарушалось лишь случайными наездами кузенов Джорджа и Френсиса, но мальчики все же не могли заменить подругу. Ей хотелось понравиться Анне. Одинокое детство лишает человека легкости общения, ему труднее потом сходиться с людьми. Барбара так мечтала о подруге. Она отбросила все сомнения, ведь это волшебный Лондон и новая жизнь должна открыться перед нею. Дружба будет лишь одной из многих радостей, которые ей предстоит испытать.
