Нет, она не обижалась. Улыбалась, пела свое: «Конничива! О-гэнки дэс ка».
— Нормально у меня все, — отозвался Санёк, крепче сжимая ручку зонтика.
— Оу! — вдруг воскликнула японка, забавно округлив рот. При этом стало видно, что зубы у нее черные.
— Хай! — поднял руку Санёк, отступая еще дальше.
Японка дошла до границы зеленой лужайки с дорожкой и остановилась. Больше она ничего не говорила, только с интересом смотрела. Глаза огромные, черные, оторвать от них взгляд невозможно. Но Санёк за сегодня уже не первый раз преодолевал чужую волю. Вот и сейчас он отклеил свой взгляд от лица японки и опустил глаза.
Кажется, все-таки волосы у него на голове зашевелились. Или это ветерок погладил его по макушке? Или капля скатилась с затылка?
Ног у японки не было. Легким привидением она висела над травой. Улыбалась. А как же без этого? Здесь все улыбаются.
Санёк сглотнул и почувствовал, что у него тоже с ногами что-то не то. Он их не чувствовал. Вроде как они были, но не с ним. Отошли на минутку.
Так они и стояли с японкой друг напротив друга. Без ног.
Японка молчала. Смотрела ласково, улыбалась, пугая черными зубами. За мгновение Санёк вспомнил, что резкие голубые цветы скорее всего называются гортензиями, в сезон Цую они как раз цветут. Каору говорил. Японка — это Садако. И торчит она здесь не просто так, а мечтает обменять свое вечное блуждание по парку на чью-нибудь душу, потому что ее так заколдовал художник. А так как они уже давно друг на друга пялятся, то выходит, что Санькина душа ей не подходит.
Садако прижала ладони к груди, чуть склонила голову и вдруг выбросила руки вперед.
— Это чего? — Санёк сдержался, чтобы не дать деру. — Чего хочешь?
Садако потупилась, озадаченно глянула на траву перед собой, как будто впервые поняла, что балериной ей в ближайшее время не быть.
— Идти дальше не можешь, что ли? — проявил догадливость Санёк.
Японка снова прижала руки к груди и резким движением выпрямила их. Некрасиво так улыбнулась.
— Отдать чего хочешь? — предположил Санёк. — А иди ты со своей щедростью! — решил он отказаться от сомнительного дара. — Не нужно мне ничего. Как-нибудь без тебя. Ищи в призраки местного. Я сам… того…
Садако склонила голову на правое плечо и лукаво подмигнула.
Не понравилось все это Саньку. Она как будто заигрывала с ним. Тоже — выбрала себе парня.
— Пошел я, — не совсем вежливо буркнул Санёк, отступая.
То, что он снова стал чувствовать свои ноги, сильно взбодрило. Не все еще потеряно. Жить будет.
