В середине следующего дня блямкнул мой телефон. Я по нему переговоров не вел, включал только на пару минут, чтобы просмотреть входящие сообщения. Вот и просмотрел. На экранчике светилось: «Срочно позвони мне. Мама». Мама мне так никогда не писала. Не знаю почему, но у меня сразу заледенело сердце… Я взглянул на солнце в зените и понял, что пришел мой час. Мои вакации закончились… Через пару минут, сидя в Шарике, я уже искал крышу дачи деда. Дед был единственным в мире человеком, с кем мне надо было немедленно посоветоваться.
Дед… Дед у меня тот еще перец. Он убийца. Нет, не так. Он убийца на государственной службе. Впрочем, если будет такой приказ, он никого не будет убивать. А скрутит и притащит на территорию СССР. Или на другую какую территорию. Или документы принесет. Или блок управления какой-нибудь новой натовской ракеты. Вот поэтому его никогда и не приглашали в школы 9 Мая. Что он мог рассказать пионерам? Да ничего, сплошные подписки о неразглашении… Да и как его могли найти пионервожатые и прочее школьное руководство? Он даже в военкомате на учете не состоял. У нас в Управлении он был на учете. По очень секретному списку. Из двух-трех человек. И фамилия у него другая. Он их столько поменял, что и сам запутался, наверное. А так, внешне, — чисто божий одуванчик. Маленький (мне по плечо), сухонький, как подросток, совершенно седой. И вечно улыбается. Ну, никак не Скорцени. Я уж не говорю про Шварценеггера в фильме «Коммандос». Хотя, и того, и другого дед бы заломал просто так, походя… Убил бы на хер, проще говоря.
Он никогда не говорил мне, где он служил. Я часто его пытал, играя его боевыми орденами в детстве. Один раз, уже работая в Конторе, я попробовал поднять по номеру на «Боевом Красном Знамени» наградное дело. Куда там! Нет никакого дела, и ордена нет. Но, я думаю, он служил там же, где и отец Кости. В каком-то страшно секретном боевом подразделении МГБ СССР. Точнее — там он начинал. А дело было так.
Летом 1952 года, когда шла Корейская война, дед, тогда еще очень молодой и резвый оперуполномоченный особого отдела истребительного авиаполка, получил приказ во главе группы из одного инженера и двух авиатехников выехать за тридцать километров от аэродрома в район города Синыйджу, на место вынужденной посадки нашего МиГа, подбитого в воздушном бою. Нашу группу сопровождал северокорейский солдат с автоматом, немного говоривший по-русски. Ну, выехали, доехали. Технари начали копаться в самолете, решая, стоит ли его тащить на аэродром, или проще будет снять кое-какие агрегаты и взорвать истребитель к чертовой матери. Кореец с интересом разглядывал побитый при посадке самолет, а дед мучился от безделья и любовался окрестностями.
