— Разве вы забыли, что дон Карлос пригласил вас сегодня на ужин, госпожа? — спросила горничная. — Насколько мне известно, он устраивает большой прием.
— Дон Карлос! Он мне надоел!
Донья Алькира скорчила недовольную гримаску, но потом, внезапно передумав, сказала:
— Но это все-таки лучше, чем провести весь вечер в полном одиночестве. Принеси мое новое платье из кораллового атласа, а к нему я надену изумрудное ожерелье. Предупреди Фриволо, что он будет сопровождать меня. Ты не забыла запереть его?
— Он просидел взаперти весь вечер, госпожа.
— Ты должна тщательно следить за этим, — наставительным тоном произнесла донья Алькира. — Он любит меня, я не сомневаюсь в этом, но у него злой язык, поэтому никогда нельзя быть уверенной, что он не поддастся искушению рассказать обо всем, что увидел или услышал.
— Фриволо даже не подозревает, что в то время, пока вы отдыхаете, вас кто-то навещает, госпожа.
— Я рада этому, — сказала донья Алькира.
Спустя совсем немного времени, благодаря искусной помощи Хуаны, донья Алькира была готова к выходу в свет. Платье из кораллового атласа колоколом: стояло поверх накрахмаленных нижних юбок и было расшито драгоценными камнями. Наряд дополняли длинный шлейф, изящными складками спускавшийся от самых плеч, и крохотные атласные туфельки, также расшитые драгоценными камнями.
Хуана заколола темные волосы своей госпожи высоко на затылке, откуда они мягкими волнами спадали по обе стороны ее лица. Огромные изумруды сверкали в ее ушах и на тонких, изящных пальцах. Ожерелье из тех же камней украшало длинную, гибкую шею, которую Миахадо только недавно в приступе бешенства яростно сжимал обеими руками.
Выходя из комнаты, донья Алькира снова подумала о своем любовнике. Как бы он разозлился, если бы узнал, куда она направляется! Но он и понятия не имел, какого распорядка придерживалась придворная молодежь. Он искренне полагал, что ночь предназначается для сна, в то время как великосветская публика предпочитала пировать и веселиться до рассвета.
Донья Алькира направилась по коридору к широкой мраморной лестнице, спускавшейся в холл. Ее дворец поражал роскошным и изысканным убранством: богато расшитые портьеры, дорогие гобелены и картины, резная инкрустированная мебель, многочисленные украшения из слоновой кости, хрусталя и золота.
Донья Алькира унаследовала все это от своего отца, который умер два года назад. Ее мать, герцогиня Каркастилло, была еще жива, но отличалась слабым здоровьем, поэтому предпочитала не покидать своих комнат, доступ куда был открыт лишь ее духовнику и немногим близким друзьям.
