Где валяются поцелуи | страница 39
— Ерунду говоришь. Ты знаешь, как мне скучно в гостях. Как я задыхаюсь там.
— И начинаешь пить как умалишенный.
— Только чтобы не сдохнуть от тоски среди этого маскарада.
— Тогда не напяливай на себя маску одинокого рыцаря.
— Одиночество — это жизнь без тебя. Ты же знаешь, как я не люблю спать один в зиме простыней.
— Я тоже не люблю просыпаться без поцелуев. Помни, что ты не одинок в своей любви, я тоже тебя люблю.
— Это вдохновляет. В крайнем случае, позвоню.
— Меньше всего хочется быть твоим крайним случаем. Лучше звони, когда хочется. Знаешь, зачем люди ходят в гости?
— Нет, но в этот раз обещаю узнать.
— Чтобы отчетливей понимать, как хорошо дома.
По динамику всех пассажиров попросили подготовиться к посадке. Разрезая облака, самолет начал снижаться. Фортуна посмотрела на Павла, который сопел в соседнем кресле. Будить не стала, тем более он уже был пристегнут. Он спал и даже не подозревал, что уже был пристегнут к Фортуне ее красотой, ее симпатией, ее капризами, ее Венецией. «Может ли пристегнутость перерасти в привязанность?» — улыбнувшись, подумала Фортуна, вновь открыв роман, будто там был ответ.
Всегда ощущаешь странные чувства, просыпаясь в гостях. Встаешь и ходишь беспрестанно, не зная, куда себя поставить или положить, потому что нет ни одного свободного места, все уже заняты. Аншлаг. Разве что на сцене, где непременно придется развлекать. Я нашел свое тело в штанах без рубашки под деревом, со свечой перед глазами, видимо, погасшей от моего перегара. Душа уже задыхалась от избытка углекислого газа, несмотря на то, что рядом росла ель прямо из паркета. Она смотрела на меня расфуфыренная, как девка на панели. Блестящие черви гирлянды ели ее крону. Под елкой белый кот чесал свое Я. Я лежал на коврике рядом с ним, брошенный на поверхности нового года. Захотелось кого-нибудь обнять, но Лучаны рядом не было. «Разве что кота?» — проводил ладонью поверхность своего лица: «Новорожденная щетина», — подумал, глядя на острые хвойные иглы.
Я встал, поправил на себе брюки, нашел на подоконнике рубашку. И не поверил своим глазам. Свежевыжатый снег упал и лежит. Венецию замело вместе со всеми ее прелестями. Кто-то подарил ей на Новый год ажурное белоснежное белье, которое ей очень шло. Белая пустота чесала город, словно кот свое пузо. Ни организма, им не нужна красота, они спят. За окном пурга брошенных человечеством улиц. Тишиной выбило им глаза. Огромный мотыль тумана окутал воздух, сел на солнце и крыльями заслонил других от него. Жертвы на поверхности года — окинул я взглядом комнату: разложенный диван, на котором лежало трое. Андрэ с женой и ее подругой. Нет ничего скучнее спящих людей.
