Вошел, наклоняясь в двери, тоненький, безусый и краснощекий улан с Георгием на груди, поздоровался, сел к столу, устало вытянув ноги.
— Молочка бы испить, — попросил.
— Было б молочко, — ответила старуха, — коли была бы коровка. Водицы испей. — Подала ковшик.
Улан высыпал из ташки на стол конфеты, баранки и сахар:
— Угощайтесь, хозяева.
Пил холодную воду глоточками, причмокивая конфету, поглядывая со вниманием на Алексея.
— Прошу простить, не вы ли князь Щербатов?
— К вашим услугам. С кем имею честь?
— Литовского полка корнет Александров. С донесением… Да вот заплутал… А вас уже отыскать не надеются. Батюшка ваш только со взводом рыщет. Вы сильно ранены были? — спросил с участием.
— Да. Вот спасибо бабушка выходила.
Параша, грызя баранку, не сводила с корнета внимательных глаз, чуть заметно улыбаясь.
— Я рад, что вы нашлись. Не будучи вам знакомым, много о вас слышал от товарищей. Особливо — от есаула Волоха.
Алексей промолчал.
— Доставлю донесение и вернусь за вами с заводным конем, — пообещал корнет, вставая. — Надо бы только дорожку на Горюново знать.
— Ночью не найдешь, собьешься, — сказала бабка. — Утром, чем свет, провожу.
— Да что уж там, — встряла Параша. — Я и сейчас провожу. Путь простой, не потеряется.
Странно, подумалось Алексею, добрая Параша торопится выпроводить из дома усталого путника, в ночь.
— Ну, иди, солдатик, сполняй свое дело, — согласилась бабка.
— Ждите, господин поручик, завтра к полудню.
Они вышли, и вскоре стих вдали мягкий топот копыт по лесной тропе.
— Что ж ты, Параша, — укорил ее Алексей, когда она вернулась, — так неласкова с офицером.
Параша прыснула в кулак:
— Кабы офицер! А то ведь — девка, переодевшись. — Наморщила лоб, раздумывая. — А, может, и баба. Да нет… кажись, под мужиком не была.
— Ты в своем уме? — не выдержал Алексей. — Какая девка? Какая баба?
— А то не видать! Я ее сразу распознала.
— Что ты там распознала?
— Румяная, голос звонкий. В поясе тонка, а в заду кругленька.
— Да много ли среди молодых мужчин таких-то? Тоненьких и кругленьких?
— Конфеты с собой возит. — Упрямилась Параша. — А сидела как?
— Как сидела?
— А так: коленки сжавши, по-бабьи. Ведь если офицер настоящий, то развалится, ноги раскорячит, а меж колен саблю ставит.
Алексей усмехнулся, но задумался. Вспомнил: бродил такой слушок, будто то ли среди гусар, то ли в уланах служит боевая девка. И вроде бы с Георгием за отвагу в бою.
А Параша его насмешила. Заревновала. Не хотела, чтобы в доме ночью еще одна девка была. Смешно и глупо…
