Так славно было кругом, что и про трубки забыли. Но не про дело.
— Не врет, батюшка? Как вы полагаете?
— Правду говорит, — уверенно отозвался князь.
— А если правду — то вот нам и еще полроты солдат. Ружья у нас есть. Заводных лошадей в достатке. Как смотришь, господин полковник?
— Я, Алешка, совсем в другую сторону смотрю. Кто там, в штабе, распорядился два эскадрона на перехват полка послать? Ровно погибели нашей захотел.
— Дураков, батюшка, и в штабе полно.
— А подлецов, видать, и того больше. — Вздохнул прерывисто. — Но мы солдаты, Алешка, а первый солдатский долг — исполнять приказ. Как бы ни был он глуп и зловреден. Пойдем-ка, Алешка, разработаем стратегию с тактикой.
Сбруев, сытый и довольный, сидел, покачиваясь, на чурбачке и пялил мутные, засыпающие глаза на Парашу.
— Ишь, — добродушно посмеивалась Параша, — ты, видать, не токо по хлебушку изголодалси.
— Как же! Ить я жанатой, а почитай с полгода у бабы под бочком не грелся. Вот кабы…
— И не думай! Где тебе! Так на бабе и сомлеешь.
— Смотря по тому, какая баба, — нашелся солдат. — А то давай и попробуем, не пожалеешь.
Когда князья подходили к палатке, с треском распахнулся полог, вылетел наружу и пробежал на четвереньках рядовой шестой роты Брянского полка Сбруев.
— Ты куда? — искренне удивился Алексей.
— До ветру, ваше благородие. Живот схватило.
Полковник заглянул в палатку. Посреди ее, раскрасневшаяся от гнева, руки в боки, стояла Параша. С глазами разъяренной газели. Полковник с пониманием усмехнулся.
— Повезло тебе, братец. Одного такого она уже ухватом пришибла. Ты ее сторонись.
— Строга, ваше благородие, виноват.
— Ну, иди назад, больше не тронет. Да, Параша?
— Больше и нельзя. Слабой, навроде таракана. Лаптем можно пришибить. Вертайся, кобель, не бойся.
— Ну-ка, Сбруев, расскажи нам, как отыскать тот барский дом, где засели французы и держат наших солдат? Дорогу-то запомнил?
— Не шибко, конечно. Однако вспомню. Стало быть, отсюдова по дороге, где меня поймали, верст с пятьдесят наберется. Дале так. Речка, малая, с мосточком. С речки дорога все вверх и вверх. А посля верха все вниз и вниз. Еще одна речка, ручей вроде, в брод — по щиколку. За ней сразу друга дорога, вправо, леском березовым. По краям — дерева. Еще верст пять набежит. И тут старые ворота, каменные. Одна верея покосилась, другая вовсе упала. И, видать, давно — все каменья проросли. Где бурьяном, где кустом…
— Постой-ка, болезный, — вдруг прервала его Параша. — В сторонке от ворот не лев ли каменный лежит?
