— Мне и все это не надо. В Париж не собираюсь. В своем селе воевать буду. Скидывай это все, учи сабле и пистолету.
Буслай расхохотался до того, что согнулся и зашлепал себя ладонями по коленям. Параша обернулась сердито; увидев Алексея, смутилась и засияла. Красота ее не только на лице цвела, она в сердце ютилась.
Офицеры немного отошли в сторону, чтобы не мешать учителю и не смущать ученика. Волох, ревниво не отходивший ни на шаг, подал набитые трубки. Бросил на землю бурку. Буслаев с надеждой взглянул на него, но Волох грустно развел руками. И прислушался к звонкому голосу Александрова.
— Саблей, Параша, не рубят. Это не топор. Саблей режут. Скользящий должен быть удар. Смотри — рублю. — Александров ударил в ствол березки. Она дрогнула и сухо, с трудом переломилась. — А надо вот так. — Свистнул клинок, и другая березка лишилась вершинки. Она скользнула вниз и острым срезом, дрожа, вонзилась в землю рядом со своим стволом.
— Браво, корнет! — Буслаев ударил в ладони. — А говорят, у тебя рука слаба. Что-то много врать стали без моего догляда.
Александров строго глянул на него и сказал:
— Попрошу вас не мешать, господин корнет.
— Миль пардон! Остаюсь молчаливым зрителем.
С саблей у Параши не шибко ловко получалось — не ухват все-таки. И не топор.
Не желая ее смущать, офицеры поднялись и, кстати; пошли навстречу полковнику, который не спеша ехал полем, поглядывая по сторонам, ища, к чему бы придраться. За ним тянулись цепочкой коноводы с лошадьми.
— Здорово, Алешка! Здоров, Буслай! Готовы? Вот посмотрю. А что не так, не обессудьте, своей рукой выпорю. Ну-ка, Щербатов, ставь во фрунт свой взвод. Что за молодцы у тебя, гляну.
Тут неожиданно грянул в стороне пистолетный выстрел. Князь гневно обернулся:
— Кто посмел? Что втемяшилось?
Увидел растерянного Александрова, Парашу с еще дымящим пистолетом в руке — размяк.
— Парашка, сукина дочь, в меня метила? В самое сердце попала!
Гусары в строю заржали ровно жеребцы перед кобылами. Парашка не сробела.
— В вашем сердце, барин, таких дырок — как в решете.
— Вот я тебя высечь прикажу. Или своей рукой выпорю.
— Своей-то рукой вам, конечное дело, любезнее. Да на мне портки крепкие, в обтяжку. Не всякому стащить.
Грохнуло в строю словно майская гроза ударила. Князь аж в седле качнулся. Обернулся к сыну:
— Вот, Алексей. Еще один нахальный Волох у тебя вырос. Не зря майор Измайлов рапорта пишет.
— Вот его бы и посечь, — подсказал Буслаев. — Можно прямо в портках. Саблею, плашмя.
