В «западный сектор» меня отвозил мрачный худой молчаливый человек с длинным носом и вытянутым черепом, с угрюмой физиономией, в шляпе и макинтоше, некто Афонский. Выглядел он так, как будто только что вернулся с похорон. Когда мы миновали границу, Афонский неожиданно сказал: «Наконец-то на свободе!»
А через пару лет я узнал, что Афонский был шпионом, работал на Запад, что его арестовали и расстреляли.
В ФРГ и Западном Берлине я сыграл около двадцати концертов. Имел большой успех. Немцы после моего выступления топали ногами. Подобный способ выказывать свое восхищение игрой артиста существует, кажется, только в Германии. Публика начинает вдруг, как взбесившаяся, дробно и часто топать ногами. Для неподготовленного – звучит устрашающе! Провожали меня стоя. В Кельне, после выступления, меня уже на улице догнал директор зала.
– Херр Гаврилов, прошу Вас, немедленно вернитесь, выйдите хоть разочек на сцену. ОНИ громят зал!
Выхожу как есть, в шубе и меховой шапке, на сцену. Вижу – публика в остервенении ломает стулья! Александр Македонский, конечно, герой. До этих гастролей мне и в голову бы не пришло, что немцы носят в себе подобный огонь. Скорее, можно было бы ожидать чего-то подобного от итальянцев, испанцев, греков. Но, нет – средиземноморская публика значительно спокойнее, они переживают музыку сильно, но внутри. Вспомнил тогда саги древних германцев и почему-то Майданек. НИЧЕГО не изменилось в жизни с древнейших, варварских времен. Сменились только декорации и привычки масс. Вся наша «высокоразвитая цивилизация» – это только тончайшая пленочка, покрывающая звериную суть жизни. Стоит ей порваться – и начнется вечный Армагеддон.
После первой поездки в Хельсинки (1976) я подружился и с другим Сеппо – с Сеппо Хейкинхеймо, музыкальным критиком. Далеко не все влиятельные представители западной музыкальной сцены были доброжелательны к советским артистам. Этот второй Сеппо был типичным представителем «злобствующих» западных людей, категорически не принимающих Советский Союз.
Всю жизнь Сеппо работал под Чехова: бородка, пенсне, карманные часы на серебрянной цепочке. Даже костюмы носил похожие на чеховские, специально заказывал. Сеппо-Чехов занимал пост главного культурного обозревателя центральной финской газеты Helsingin Sanomaat. Он, казалось, просто не мог жить без советских артистов, без китайцев, чехов, поляков, болгар и прочих выходцев из коммунистического лагеря. Мы, советские, были необходимы Сеппо для самоутверждения. На нашем фоне он чувствовал себя важным западным человеком.
