— Иногда мысли настолько хороши, что не хочется ими делиться. Хотя у вас, по-моему, не очень хорошие. По крайней мере, сейчас, — окунул я осторожно свои глаза в глаза Кэтрин.
— Читаете?
— Ага.
— Так что там написано?
— Вы хотите кого-то убить. Вас кто-то обидел?
— Меня огорчили.
— Бывает. Видите муху? — указал я на край стола, на котором сидело перепончатокрылое.
— Ну.
— Убейте ее, полегчает, я в этом уверен.
— Она слишком красива.
— Пока вы думали, их уже стало двое.
— И они занялись любовью.
— Придется убить двоих.
— Вы все еще говорите про мух?
— А вы все еще про измену?
— Вот вы могли бы изменить? — подняла она на меня ресницы.
— Я? Легко, — сделал я еще один большой глоток.
— Даже если вас сильно будут любить?
— Это как раз и спровоцирует, — выдавил из фарфора последние капли.
— Даже если вы знаете, что причините кому-то нестерпимую боль? — вылила Кэтрин осадок своего кофе на блюдце. Он образовал коричневую лужицу в форме покусанного сердца.
— Раздеваясь, об этом никто не думает, — взял я салфетку и вытер свои губы.
— Если бы вы знали, сколько красивых слов стояло за этим.
— Часто люди готовы начать говорить о любви, только для того чтобы кончить.
— Отчего же так происходит, неуклюже и примитивно? — мяла девушка в руках салфетку.
— Измена — обратная сторона любви. Нет ни повода, ни причины. Люди изменяют, потому что хотят измениться сами. Но в результате меняется только отношение к ним.
— Измена — это то, что никогда не могло прийти в голову и пришло сразу в сердце.
— Неужели не было никакого предчувствия? Хотя предчувствие должно больше относиться к любви.
— Я вроде как любила его, и он меня, но все время какие-то сомнения покусывали, знаете?
— Нет, детка, если сомневаешься, то это уже не любовь, а так… дружба с интимом, — начал я уже скучать, теребя пакетик с сахаром.
— Ну в итоге и получилось, — вздохнула она. — Наверное, еще долго буду вспоминать.
— Зачем? Думайте о чем-нибудь приятном, Кэт.
— Я и так о нем постоянно думаю.
— Я имею в виду секс.
— Я тоже.
