— Что-то они совсем на детей не похожи, — сказал я на ухо жене.
— Так тете Саре уже семьдесят, это же ее дети.
— Чужие дети не только быстро растут, но и быстро стареют, — снова подумал я о чебуреках.
— Ну, пока, не шали там, в участке, — подбодрил я Фортуну, чтобы она не была так грустна. Нет ничего ужасней грустной фортуны.
Пошел на кухню, где обнаружил на столе распахнутой кулинарную книгу, в которую я хотел что-то записать, но так и не успел.
Скоро показались гости. Опухшие от поцелуев ночи, стеснительные и теплые.
— Макс, — протянул я руку мужчине.
— Альберт.
— Белла, — поправляя невоспитанную челку, застряла на букве «л» его жена.
— Чай пьете черный или зеленый? Или кофе?
— Нам все равно, но лучше черный, — усаживался за круглый стол Альберт, Белла положила свои гладкие бедра с ним рядом.
— Ну, как вам город? Куда сходили? — залил я кипятком чайник.
— Вчера в Эрмитаже были, устали от такого нашествия искусства, — внимательно изучал сахарницу, стоящую на столе, Альберт.
— Его надо принимать дозировано, по чайной ложке, — застелил я скатерть белыми чашками.
— Похоже, у нас уже передозировка, — взяв сахарницу в руки, рассуждал гость.
— Это бывает, надо сделать паузу, — лил я воду в прямом и переносном смысле, наполняя посуду. Чай слишком слабый напиток, чтобы найти общий язык с незнакомыми людьми.
— У нас очень мало времени, чтобы делать паузы, через три дня уезжаем. На сегодня запланирована Кунсткамера, — Альберт зачерпнул ложкой сахар. — Не подскажете, как нам до нее добраться?
— Конечно, подскажу. У вас есть карта города? — посмотрел я на едва прикрытую грудь его жены и представил, что карта начертана именно там, и сейчас на ней мы будем кропотливо искать нужную точку, пункт назначения, проходя мимо куполов Исаакиевского и Казанского соборов.
— Да, мы купили, — насладившись, оставил сахарницу в покое Альберт и посмотрел на жену.
«Насладившись, мы вновь возвращаемся к женам, как это по-семейному», — подумал я про себя.
— А чем вы занимаетесь в жизни? — сложил я воображаемую карту и посмотрел в глаза Белле. Утро уходило с ее лица, и она начала расцветать, как майская роза в вазе своего очарования.
— Она ставит опыты на мышах, — забыв про сахар, опередил Беллу ее муж.
— Опыты? Интересно. А что за опыты? — откусил я бутерброд с ветчиной.
— Я изучаю развитие цирроза в клетках печени мышей. Поскольку печень наша и мышиная имеют одинаковое строение, — откусила маленький глоток чая Белла и осторожно вернула чашку на стол.
