Она улыбнулась.
— Не знал, — голос прозвучал маняще.
— Только что видел Томаса, он как всегда разыгрывает представление, — сказал я.
Серра при упоминании имени мужа надула губы.
— Не перестаю удивляться, как это может нравиться публике.
— Именно по этой причине цирк и переезжает с места на место, — сказал я. — Все трюки быстро устаревают: и глотание шпаг, и пожирание огня, все это чудеса на вечер-два…
— И я устарела, король Йорг? — спросила Серра.
— Ты никогда не устареешь, — ответил я. Если плотский грех и устаревает, мне это не дано было знать в силу моего возраста. — Я не встречал девушки, которая могла бы сравниться с тобой.
Может быть, с «девушкой» я и перегнул, хотя Серра была моложе своего мужа на десять лет. И кто лучше женщины-змеи может преподнести мальчишке первые уроки плотской страсти?
Серра подошла ближе, шаль укутывала ее плечи, оберегая от вечных сквозняков, гулявших в палатке бродячего цирка. Она двигалась с такой грацией, что можно было легко представить, как она закручивается в узел, сплетая ноги у себя за головой. Предательский утренний свет выдал тоненькие линии морщинок под глазами, неровности белой пудры на щеках. Два банта на хвостиках черных волос с редкими серебристыми нитями сейчас казались нелепыми.
— Сколько комнат в твоем дворце, Йорг? — Чувственная хрипотца в голосе. Едва уловимый запретный намек в уголках улыбавшихся губ.
— Много, — ответил я. — Большинство из них — как каменные мешки, в них холодно и сыро. — Я не хотел, чтобы она настаивала и тем самым опошляла мои светлые воспоминания. Я не знал, что искал под куполом этого цирка, скорее всего — информацию, которой владел Тэпрут, но только не сегодня и не здесь, среди грязной реальности, прикрытой цирковым гримом. Я не знал, зачем я сюда пришел, но только не за тем, чтобы видеть увядание Серры и ее вожделение.
Возникла короткая пауза, и вдруг ее нарушило рычание — утробное, повелительное и угрожающее, медведи так рычать не умели.
— Что это…
— Лев, — ответила Серра. Она оживилась и схватила меня за руку. — Пойдем покажу.
И действительно, в самой последней клетке сидел лев. Я поднял арбалет нубанца, чтобы проверить скобу предохранителя. Зверь в клетке был немного потрепанный, худой, но его морда в обрамлении грязной гривы напоминала ту, что украшала оружие нубанца.
— Серьезный зверь, — сказал я. Нубанец рассказывал мне, как он в юности ходил по выжженной солнцем саванне и видел, как львы охотятся. И хотя нубанец никогда не лгал, я ему не верил. — Серьезный зверь, — повторил я.
