Во мне слилось много династических линий Стюардов. Я унаследовал их сухопарость, высокий рост, темные волосы, карие глаза и быстрый ум. Даже наши враги называли нас хитроумными. Линия императора загрязнена, прервана в сгоревших библиотеках, запятнана безумием и излишествами. И многие представители этой генеалогической линии или те, кто себя к ней причислял, были скроены подобно принцу Оррину: светловолосые, широкоплечие; иногда обладали гигантскими размерами Райка, хотя никогда не были столь отталкивающе безобразными.
— А почему Стюард? — Меч заиграл в моей руке. Собака принца, не издав ни звука, встала и насторожилась.
— Брось, Йорг, — сказал принц. — Я узнал тебя. Ты вылитый Анкрат. Самая мрачная ветвь на древе Стюардов за всю его историю. Слышал, вы продолжаете убивать друг друга.
— Перед тобой король Йорг, — сказал я, понимая, что веду себя как избалованное дитя, но ничего поделать с собой не мог. Лучезарность и спокойный юмор Оррина бросали на меня тень.
— Король? Ах да, Анкрат и Геллет дают на это право, — сказал принц. — Но, насколько мне известно, твой отец объявил своим наследником юного принца Деграна. Возможно… — Принц развел руками и улыбнулся.
Его улыбка хлестнула меня больнее пощечины. Отец предпочел мне ублюдка этой шлюхи Скоррон и передал принадлежавшие мне права ему.
— А ты собираешься вернуть ему Высокогорье? — спросил я, с трудом сохраняя злобную усмешку. — Ты должен знать, что среди скал прячется сотня моего Дозора, уверяю, принц Оррин, они легко всадят стрелы в узкие щели забрал твоих блестящих рыцарей. — Вполне вероятно, что я не фантазировал, и так было на самом деле. По крайней мере, я знал, что какая-то часть Дозора будет следить за передвижением рыцарей.
— Я знаю, что их не более двадцати, — ответил принц. — И они не большие знатоки горной местности, не так ли? Йорг, ты же взял их с собой, когда бежал из Анкрата. Они хорошо обучены, но в горах прятаться не умеют.
Принц знал слишком много. И это начало по-настоящему раздражать. А если я начинал злиться, то становился по-настоящему злым.
— В любом случае, — продолжал он, словно не видел, что я готов взорваться, готов по рукоятку вонзить в него меч, — я не убью тебя по той же самой причине, по которой ты не убьешь меня. Иначе вместо двух слабых королевств возникнет одно сильное. И если дорога к императорскому трону, моему трону, приведет меня сюда, я предпочту найти здесь тебя и твоих колоритных товарищей, которые пьют и терроризируют крестьян, нежели твоего отца или барона Кенника, которые поддерживают порядок. И надеюсь, что к тому времени ты повзрослеешь и помудреешь — и отдашь мне свои земли как твоему императору.
