Я оглянулся, окидывая взглядом горные склоны. Россыпь камней и грязь у входа в пещеру кое-что напомнили мне. Где-то на заднем плане путались обрывки мыслей, пытаясь оформиться и выразиться словами.
— Мы пойдем дальше, — сказал я. — Еще немного. Хочу услышать то, что слышит Горгот. — В конце концов, он первым заметил пещеры и определил, что они обитаемы.
Несколько тоннелей вели вглубь горы. Самый широкий полого поднимался вверх.
— Сюда.
Под ногами скрипел песчаник, усыпанный мелкими камнями, но стены были гладкими, словно их кто-то отшлифовал. По ним ломко двигалась и плясала тень Горгота, которого со спины освещал своим огнем Гог. Ярдов через пятьдесят мы оказались в камере практически сферической формы, из нее вверх уходил тоннель, на этот раз крутой, как и склоны горы снаружи. В тусклом освещении пространство напоминало собор в Шартре. Наши тени замерли на гладких каменных стенах.
— Платон попал в одну из таких пещер, — сказал я, — и на ее стенах увидел весь мир.
— О чем это ты? — не понял Синдри.
Я покачал головой.
— Посмотри вот сюда. — Я показал на гладкое углубление в камне, будто великан вдавил палец в мягкую породу и оставил здесь свой отпечаток.
— Что это? — спросил Гог.
— Не знаю, — ответил я, но мне эта вмятина показалась знакомой. Похоже было на западину в каменистом дне реки.
Я подбежал к уходившему вверх тоннелю и остановился. Люди не могли его прорубить здесь, не могли и тролли, потомки Гренделя, гоблины, эльфы или привидения. Сквозняка не было, но воздух все же поступал — холодный. Очень холодный.
— Йорг, — окликнул Роу.
— Я думаю, — ответил я, не оборачиваясь.
— Йорг! — повторил Роу.
Я обернулся. В проходе, из которого мы только что вышли, стояли два тролля. Так я назвал их про себя, потому что в моем воображении тролли рисовались именно такими. Не каменные истуканы, которых дейнцы расставили по своей земле, а худые угрожающего вида существа с темной кожей и мышцами, тянущимися узловатыми веревками вдоль рук и ног с черными ногтями на пальцах. Они сильно сутулились, и трудно было определить точно их рост — восемь, а может быть, и все девять футов. Вид у них был решительный, в руках камни.
— Побереги стрелу, — дал я совет Роу. Было очевидно, что стрела их не возьмет, — если только попадет в горло или глаз.
Я бы назвал их монстрами, левкротами или ошибкой природы, как Горгот, например, если бы их не было двое. Двое — это уже закономерность творения, а не случайная ошибка природы.
