Сделав несколько глубоких радостных вдохов, Паслен решил, что пора встать на ноги и оглядеться.
Он огляделся, затем огляделся еще и еще, и чем больше он оглядывался, тем сильнее становилось неприятное ощущение где-то внутри и тем яснее он понимал, что это такое место, где ему находиться не следует. Кендеру, украшенному здравым смыслом — да что там, даже кендеру, украшенному рогами, — оставалось лишь одно.
— Рис, — взвыл Паслен, — на помощь!
Рис обернулся как раз в тот миг, когда Паслена затянуло в Дом Святотатства, после чего дверь за ним захлопнулась. Мина рассмеялась и захлопала в ладоши.
— Ну что, господин монах, теперь тебе придется войти внутрь. Я победила!
Она ухмыльнулась и показала ему язык.
У Риса не было детей, и он часто удивлялся, как можно ударить ребенка. Теперь он начинал понимать.
Мина подплыла к двери и провела рукой по изумруду с вырезанной на нем руной. Когда дверь начала медленно открываться, морская вода внесла монаха и девочку внутрь и швырнула на Паслена, который все это время отчаянно колотил в дверь кулаками.
Рис поднялся на ноги. Он оглянулся на полуоткрытую дверь, за которой виднелась похожая на пустыню панорама колеблемого волнами песка.
Атта стояла на пороге, стряхивая с себя воду, начиная с хвоста и заканчивая загривком. Когда Рис позвал ее, она осторожно скользнула в дверь и прижалась к Рису, дрожа всем телом. Ей явно было неуютно.
Паслен тоже хотел бы оказаться где-нибудь в другом месте.
— Рис, — дрожащим голосом начал он, — это оно. Это тот самый ваш Дом. И здесь… здесь вообще-то жутковато, Рис. Думаю, нам надо отсюда убираться.
Это был «Солио Фебалас», Дом Святотатства, — хранилище Короля-Жреца, надменно посмевшего бросить вызов самим Богам. Инстинкты Паслена (и Атты) говорили правду. Смертным был закрыт вход сюда. Дом был посвящен Богам и их гневу.
— Ты на меня не сердишься за то, что я заставила тебя войти? Правда, господин монах? — вкрадчиво спросила Мина и осторожно взяла Риса за руку.
Взглянув на нее, монах увидел не Богиню. Он увидел ребенка, обладающего разумом ребенка — сформировавшегося, не знающего мир, и внезапно подумал: неужели Боги испытывают то же самое, глядя на людей с высоты своего величия?
Рис больше не ощущал гнева Богов. Он чувствовал печаль.
— Нет, Мина, — ответил он, — я не сержусь на тебя.
Дом был огромным и имел форму совершенного шара. Стены усеивали ниши, вырезанные в камне; каждая ниша посвящалась какому-либо Богу. Над каждой нишей было вырезано по одной руне. Некоторые руны светились. Здесь были ослепительный свет Маджере, бело-голубое пламя Мишакаль, слепящее серебряное сияние Кири-Джолита.
