— Петруша, какая же команда? Как нам нападать? — озабоченно спрашивал Саша, усиливаясь бежать около Пети.
— Вот они! Догнали! Теперь уж не уйдут! — с бешеной радостью вопил Петруша, не способный теперь видеть и слышать ничего другого. — Вон Роман с нашими впереди! Наша конница обогнала их! Молодец, Романка!
Он стал бежать ещё отчаяннее. Вдруг резкий крик: «Держи! Держи!» — словно кнутом ударил нас сзади. Все разом оглянулись. Изо ржи через болото в разных местах выскакивали люди, вооружённые дубьём, и с неистовым криком, не то угрожающим, не то радостным, опрометью неслись к гусиному стаду. «Держи, держи!» — подхватывали голоса то ближе, то дальше. Казалось, всё поле кричало: «Держи, держи!»
В этом крике преследованья прибывала отовсюду и давала о себе знать себе самой наша сила.
Почуяв подмогу впереди и сзади себя, ободрилось всё, что гналось на выручку своего добра. Этот весёлый и дружный крик окрылил и нас. Петруша далеко обогнал нас всех, отчаянно перескакивая через глыбы недавнего взмёта; за ним нёсся я с Костею, не уступая друг другу ни шагу; за нами Ильюша, а бедный Саша отстал бог знает где…
— Держи, держи! — вопили и мы, и громче всех вопил пронзительный голос Ильюши.
Нам видно было, как заторопились и стали беспокойно оглядываться крутовские погонщики. Всё беспорядочнее становилась их куча. То и дело гуси с криком прорывались в хлеба и назад на дорогу, и погонщики уже не подбирали их, спеша уйти с остальными. Всё меньше и меньше делается расстояние между ними и нашими.
Молодой Ванька-башмачник, известный кулачник и бегун, прежде всех с грубым хохотом вырвался из ржи на дорогу и пустился вдогонку, размахивая цепом, который он захватил по пути, перебегая деревенские гумна. Он ещё во дворе нарочно сбросил с себя сапоги, чтобы легче было бежать, и теперь нёсся босиком, опередив тех, кто выбежали раньше его.
— Вяжи их, ребята, вяжи! Перенимай от дворов! — орал он на всё поле захлёбывающимся от радости голосом, словно эта погоня доставляла ему бесконечное наслаждение.
— Перенимай от дворов, заступай дорогу! — с увлечением подхватывали кругом другие, такие же весёлые голоса.
Погоня обратилась в настоящую травлю; казалось, мы — рассыпавшаяся стая борзых, а кучка крутовских с гусиным стадом — зверь, которого мы подняли в поле и который спешил уйти от нас в лес.
Последний раз испуганно оглянулись на нас крутовские похитители, и вдруг как по команде разом шарахнулись в хлеб, бросив на дороге свои хворостины и палки. Только один из них, высокий и рябой мужик в белой рубахе остановился на минуту и с ругательством швырнул палкою с тяжёлой головёшкою навстречу догонявшему его Ваньке. Палка со свистом перевернулась несколько раз в воздухе и, задев концом по плечу Ваньку, ушла в рожь.
