«Ох, трудно будет тебе, сынок! — подумала Мария Андреевна. — Своенравен, рано самостоятельным стал. Горяч: подвиги ему подавай!» Баловала она младшенького, а теперь и ему пора собираться.
И верно, так получилось: не успела изба остынуть от встречи с Петром, а Виктор уже с повесткой…
… Призывников провожали всей деревней. До самой станции не умолкала гармошка. Звенели девичьи голоса. Каблуки отбивали дробь, подымали пыль.
И наконец последнее, материнское:
— Сынку, ридный, дай обниму.
И вот он в поезде. Задумчиво смотрит в окно. Мелькают телеграфные столбы, словно огромные жернова, крутятся убранные поля, щетинятся свежей стерней, горбятся ровными рядами пашни, зеленеет молодая озимь. Временами на дорогу, набегают рощи и отступают прочь. Небо над полями голубое, бездонное.
Виктор вынимает из кармана целлулоидовую обложечку, в которой хранится пожелтевший листок фронтовой газеты. Присланный товарищами отца, он передавался в семье из рук в руки. Первым получил его от матери старший брат Николай, когда уходил в армию.
Достойно нес службу Николай в Группе советских войск в Германии. На полевых занятиях ночью и днем отлично водил боевую машину. Более двадцати поощрений заслужил он за успехи в боевой и политической подготовке. Мать получила от командира письмо: «Сообщаем, дорогая Мария Андреевна, что ваш сын Николай отлично выполняет завет отца. С него, комсомольца, берут пример сослуживцы. Спасибо вам за то, что сумели воспитать его трудолюбивым, сознательным, верным патриотом советской Родины».
Когда Николай вернулся домой, в трудовую семью колхозников, и снова сел за свой видавший виды газик, в армию ушел Петр. Сменив на боевом посту брата, он служил безупречно. Словно по наследству от отца передались ему упорство, боевой накал.
Петр тоже стал отличным солдатом, ему присвоили звание «младший сержант» и назначили командиром пулеметного расчета. Свой расчет Петр Гребенюк вывел в число отличных. И у него, как у Николая, запись о поощрениях не умещалась на одной карточке.
Теперь листок фронтовой газеты передан третьему брату — Виктору. Пожелтевший, заботливо склеенный на сгибах светлыми полосками. Вверху напечатано: «Слава в веках герою-воину Евтею Гребенюку».
— Слава, — задумчиво повторяет Виктор, — подвиг…
«А что сейчас надо совершить, чтобы доказать, что ты сын героя?» — думает Виктор.
— Хлопцы, та чому ж мы мовчим! — К Виктору подошел смуглолицый паренек, весело посмотрел вокруг. — Заспиваймо.
