На шум спустилась миссис Мак-Лейн и, громко закричав, бросилась обратно. Ее дочь лежала на полу и молила Деву-Воительницу о защите семьи. Наверху стояло несколько коммуникативных аппаратов. Девушка надеялась, что ее мать догадается вызвать патруль департамента расследования, а потом спрячется в комнате сына вместе с ним. Но Даг заметил движение на лестнице, отшвырнул прекратившего сопротивление мистера Мак-Лейна и последовал на второй этаж. Беглая фанатка попыталась встать, но деревянный пол словно притягивал ее обратно. Предметы начали терять свои очертания, в комнате началось какое-то неясное шевеление. В нос ударил резкий химический запах. После этого девушка потеряла сознание.
Ей снился невероятно яркий и цветной сон. С самого детства Хитер не снились настолько детальные сны. Она стояла посреди лужайки перед отчим домом, в окружении незнакомых людей. Земля у входа была покрыта белой пеной, а стена у двери и возле окон — черной копотью. Даже во сне девушка ощущала душный смрад. Послышался щелчок, и вокруг Мак-Лейн началось медленное движение. Как будто она попала в фильм на видеотрансляторе, а чья-то рука отматывает ленту назад. Появились люди в одежде работников госпиталя, затаскивающие в дом три красных пакета. Два больших и один поменьше. Работники департамента заводят Дага. Его лицо и одежда испачканы гарью, руки скованы за спиной. Он безумно смотрит на Хитер и плюет ей под ноги. Время движется быстрее. Оранжевые плащи огневиков всюду. От них рябит в глазах, разъедаемых дымом. Женский крик и плач ребенка. Это плачет маленький Сандрес Мак-Лейн, не успевший сделать ничего важного за свою короткую жизнь. Запах гари исчез. Девушка снова стоит в коридоре и смотрит, как Даг поливает квартиру жидкостью из канистры. Поливает задом наперед. А потом задом наперед убивает ее отца. Она не может пошевелиться. Она может лишь наблюдать, как капли крови взлетают с паркета.
В голове пустота.
— Это дочка их старшая, беглая проститутка. Позор семьи! Довела мать с отцом, теперь даже прощения у них не сможет попросить.
— Она дом-то подожгла?
— Любовничек ее бешеный. Орал тут полночи. Увели его уже, проклятого!
— Стоит, смотрит. Хотя бы поплакала для приличия. Жалеет, наверное, что вместе с семье не полегла.
— Отойдите, дамы. Это место преступления, а не модная инсталляция на тему отцов, детей и пожаров. А ты, милая, пойдем со мной.
Для Хитер сон все еще продолжался. Несчастная погорелица повернулась на голос, интуитивно понимая, что «милая» — это она. Перед ней стоял ничем не примечательный мужчина, державший в руках теплую куртку. Он набросил одежду на плечи девушки и осторожно развернул ее лицом к дороге.
