— Какой смысл в этих названиях? А если они будут повторяться?
— Раньше такого не случалось! Когда агент умирает, через некоторое время кто-то новый становится на его место. Полного списка представителей оппозиции у нас нет, сам понимаешь. Практически всех их известных шпионов мы уже ликвидировали. Но они, к сожалению, быстро набирают себе новый штат. А смысл в том, что будет лучше, если как можно меньше людей узнают, кто ты есть на самом деле. В идеале этот список должен ограничиваться мной, моей помощницей и твоим напарником. Для остальных ты лишь бесполая личность в маске.
— Но почему я должен быть Скромностью? — пробурчал я обиженно.
— Ты хотел бы более гордое и благозвучное имя? Высший разум не может ошибаться и слишком любит шутить. Я думаю, что это из-за твоих серьезных проблем с коммуникабельностью, мой мальчик. И, конечно же, благодаря твоей новой отличной способности билдера становится незаметным по своему желанию.
— А вас как называют?
— Я, мальчик мой, Милосердие. О моих способностях ты еще узнаешь, но основную причину можешь услышать сейчас, — Сирин стала нежно гладить меня по бедру.
Я напрягся, чтобы скрыть новое для меня ощущение, растущее внизу живота. Но она уже все поняла, поэтому просто смотрела на меня, ласково улыбаясь, и ожидала ответа.
— Горю от желания, моя госпожа.
— Я люблю милосердно помогать юным парням становиться настоящими мужчинами.
* * *
Королевские поля. Только за одно право жить здесь кенсвудские богачи готовы перегрызть друг другу глотки. Это не просто самый престижный квартирный комплекс Атарии. Это настоящий рай для ценителей прекрасного, вольготно расположившийся на берегу Танийского моря. За небольшую квартирку здесь просят как минимум пятьдесят миллионов ризо. А на ту, в которой поздно ночью проходил нижеследующий разговор, цены начинались от сотни.
Речь идет о просторном, многокомнатном двухэтажном жилище с прогрессивным дизайном. С огромными, от пола до потолка, окнами, часть из которых выходила на пляж, и крытым бассейном. В одной из комнат находились двое мужчин. Один из них, чуть помоложе, стоял возле камина, скрестив руки на груди, и недовольно хмурил брови. Второй, палирец, по-хозяйски развалившись на кожаном диване, с самодовольным видом разглядывал внутреннее убранство.
— Ремонт, что ли, сделал опять? Я никогда не понимал атарианцев! Всю жизнь пашут как кони, чтобы принести к себе в дом побольше цветных безделушек. И ты туда же! Не о том беспокоишься, мой добрый друг! О душе надо думать, о душе!
