— Ресторан, — подтвердил Максим. — Сейчас вы будете есть и пить. Сначала пить.
Он пододвинул к ней пузатый фужер, наполовину наполненный коричневой жидкостью.
— Коньяк. В лечебных целях. Быстро выпить.
— Я не пью.
— Пьете! Или я насильно волью, предварительно надавав по физиономии. Я не шучу!
«И вы мне порядком надоели, — добавил он мысленно. — Что б мне было уйти с работы на полчаса раньше».
— Но… — начала Дина.
— Никаких но! — жестко сказал Максим.
— Хорошо, — неожиданно согласилась Дина.
Подчиняться чужой воле — это тоже выход. Не нужно терзаться, принимать решения, можно тупо, не рассуждая, выполнять приказы.
— Пейте! — повторил Максим и вложил в руку Дины фужер.
— А вы?
— А я за рулем. На раз-два-три. На выдохе. Вздохнула, выдохнула. Раз, два, три!
Дина зажмурила глаза и выпила половину, огненный остаток не лез в горло.
Но Максим не позволил опустить фужер, придержал своей рукой:
— До конца. Не дышать! Это лекарство. Молодец! Сейчас полегчает. Как ощущения?
Дина прислушалась к себе. Ощущение было такое, что коньяк, минуя органы пищеварения, сразу поступил в кровь, растворил внутреннюю дрожь, согрел.
— Лихо! — оценила Дина и свои ощущения, и командирские замашки Максима.
Официант поставил перед ними большие тарелки с салатами.
— А теперь ешьте! — велел Максим и сам принялся орудовать ножом и вилкой.
— Спасибо, не хочется.
— Через не хочется! Сытое брюхо к горю глухо.
— К ученью.
— Что?
— Пословица звучит: сытое брюхо к ученью глухо.
— Сойдемся на том, что оно ко всему глухо: к ученью, к горю, к любви, к ненависти. Вам сейчас требуется сытое, пардон, брюхо? Требуется! Вот и ешьте без капризов.
Обычно у Дины пропадал аппетит во время болезней, острых переживаний. В институте за сессию она теряла по пять килограммов. Когда хворал сын, не могла себя заставить ложку супа проглотить. После того что сегодня случилось, у Дины должна была начаться злостная анорексия. Она с легким ужасом смотрела на тарелку размером с небольшой тазик, на гору салата «Цезарь» — столько она и в добром здравии осилить не смогла бы.
— Приступайте! — с набитым ртом приказал Максим. — За маму, за папу и за себя любимую. Вы уже поняли, что со мной шутки плохи?
— Да, — кивнула Дина, наколола листочек салата и отправила в рот.
Когда официант принес горячее, тарелка Максима была чиста, а Дина справилась с третью салата. В одной руке официант держал тарелку с рыбой, зажаренной на гриле, в другой — сочный стейк с гарниром.
