Таким образом, сам того не зная, я, следуя общепринятой в таких случаях практике, отстучал образец своего «почерка». Подобные меры предосторожности принимались не зря. Статистика показывает, что более восьмидесяти процентов засланных за рубеж агентов были там арестованы. Почти во всех случаях противная сторона пыталась извлечь из этого выгоду. Захваченные передатчики продолжали действовать, посылая в эфир составленные спецслужбами противника тексты. В Германии они записывались и сравнивались с образцами на пластинках. Если «почерки» не совсем совпадали, делались соответствующие выводы…
Агентурная школа Гамбурга была разбросана по всему городу. Никто из занимавшихся в ней не видел других «учеников». После того как я овладел в совершенстве морзянкой, меня направили в радиоремонтную мастерскую, находившуюся неподалеку от площади, носившей тогда имя Адольфа Гитлера. Там я проходил практику по сборке передатчиков.
Затем занимался в шифровальном отделе на улице Баумваль. А у аптекаря на Родингсмаркт я учился тайнописи. Специальные чернила были изобретены самим преподавателем — дипломированным химиком, доктором наук. Он очень гордился своим открытием, которое, правда, вскоре было заменено препаратом, изготовленным на одном из предприятий концерна «И.Г. Фарбениндустри». Чернила эти были бесцветными. Писали ими зубочисткой, на кончик которой прикреплялся крошечный ватный комочек, чтобы не поцарапать бумагу. Текст проявлялся после проглаживания листа бумаги теплым утюгом.
В фотоотделе школы меня обучили микрофотосъемке, позволявшей размещать изображение целого листа какого-либо документа на малюсенькой фотопленке, которая вклеивалась, скажем, под почтовую марку обычного письма и спокойно пересекала границу. Трюк этот был, однако, через какой-то промежуток времени раскрыт ФБР.
Обучение мое в агентурной школе в Гамбурге продолжалось многие месяцы. По окончании ее меня отправили на несколько недель для практической работы на радиостанции в одну из военно-морских частей, за которой последовали и другие, где я также побывал в качестве практиканта.
Следующим пунктом моего назначения стало министерство авиации. Особый интерес уделялся там радарам. Мне показывали самолеты самых различных типов, которые я должен был запомнить.
Все люди, с которыми я сталкивался и которые довершали мою подготовку к предстоявшей работе за рубежом, были приучены держать язык за зубами. Они не спрашивали, откуда я и куда собираюсь направиться, да и вообще не задавали никаких вопросов. От них и я научился молчать.
