Сгорая от стыда, она почувствовала, как щеки заливает румянец. Откашлявшись, она пробормотала:
— Итак, если вы не любитель природы, мистер Бенедикт, какие занятия предпочитаете?
У нее прекрасно получилось! Она сумела вовремя взять себя в руки после того, как ее застали с поличным!
Она могла поклясться, что его глаза лукаво блеснули. Продолжалось это всего миг, прежде чем он вежливо улыбнулся:
— О, леди Эвелин… есть немало занятий, которыми я наслаждаюсь. В школе я занимался боксом. Этот вид спорта не мешал моим занятиям. Иногда я люблю гулять по ухоженным садам или ездить верхом. А вы, миледи? Как вы проводите время, кроме того что даруете милость зверью по всей округе?
Она едва не ахнула в ответ на шутливое замечание. Это еще откуда?
Слегка прищурившись, она ответила:
— Помимо того, что спасаю беспомощных животных, я люблю читать, скакать и…
— Занимаетесь арифметикой, миледи? — перебил он с абсолютно серьезным видом.
— Скакать верхом. Не считать, вы, олух! — вырвалось у нее почти помимо воли.
Матушка поперхнулась супом, и в тот же момент возмущенный отцовский вопль «Эви!!!» громом пронесся по комнате. Эви в ужасе прикрыла рот ладонью. Небеса милостивые, неужели она только что назвала джентльмена олухом?
О, как она могла оскорбить человека, хоть и шутя?! Теперь лицо из густо-розового стало багровым, щеки горели, словно их обожгло летним солнцем.
— О… Господи… я… простите, сэр, — съежившись, пробормотала она. — Я за всю свою жизнь привыкла к перепалкам с братом и, сама того не желая, перенесла на вас наши с ним отношения. Мои глубочайшие извинения, мистер Бенедикт.
Она чувствовала, как мать сверлит ее взглядом. Эви прикусила щеку. Что это с ней делается?!
— Ничего страшного, леди Эвелин, — великодушно заверил Бенедикт, продолжая сохранять серьезный вид, чтобы скрыть, как ему смешно. Склонив голову в знак того, что принимает ее извинения, он добавил: — Пожалуйста, простите за то, что так дерзко вас перебил.
Ей показалось, что он скрывает улыбку. По крайней мере этот человек умеет держать себя в руках. По какой-то причине она этого не ожидала.
— О, думаю, вы можете звать меня «Эви», мистер Бенедикт. Полагаю, вы заслужили это право.
С того места, где сидела матушка, донесся стон. Эви сглотнула и опустила глаза… Да-да, мама точно недовольна! Эви надеялась только, что из-за мерцания свечей матушка выглядела более расстроенной, чем на самом деле.
— Когда мы находимся в кругу семьи, отношения становятся менее официальными, — пояснила мать мистеру Бенедикту. При этом она послала старшей дочери многозначительный взгляд, но Эви знала, что мать не возьмет обратно ее предложение. Боже, почему Эви просто не может держать язык за зубами?!
