Вождь на секунду задумался.
— Не знаю. Пока что даже место похорон не определено.
— Почему?
— Сербские власти, в угоду американцам, не хотят хоронить его с почестями и в достойном месте.
— Да?
— Да. Имидж Милосовича в глазах мирового сообщества уже утвердился. Из него сделали главного виноватого во всем. Этнические чистки свалили на него, гражданские войны — тоже. Оставалась последняя деталь — признать его военным преступником в трибунале. Но не удалось, не смогли ничего доказать. Посылать на похороны такого человека официальную делегацию российской Госдумы означало бы подвергнуться осуждению и критике со стороны «мирового сообщества». Наши сейчас на это не пойдут.
— А на что пойдут?
— Будут делегации от парламентских партий — это максимум. На большее рассчитывать не стоит.
— Какова же моя роль?
— Ну, мы всегда работали в контакте с Социалистической партией, которую Слободан возглавлял, все эти годы поддерживали сербов… Выступишь на траурном митинге, скажешь об этом. Подчеркнешь, что он был настоящим патриотом, а Сербия под его руководством десять лет мужественно противостояла давлению западного мира — сначала экономическим санкциям, потом военным действиям. Произошедшее — событие символическое: уходит целая эпоха. Она давно уже ушла, но теперь, с его смертью, исчезает окончательно. Сербия никогда уже не будет прежней. И Слободан — символ минувшей эпохи.
Вождь замолчал. Некоторое время в кабинете стояла тишина.
— Когда вылетать? — спросил Филатов.
— Пока неизвестно. Но лучше приготовься заранее.
ГЛАВА III
ССОРА НАДЗИРАТЕЛЕЙ
Вечером 11 марта Ван Хален сдал смену и вышел из тюрьмы на улицу. Смерть этого серба спутала ему все планы. И почему только тот решил умереть именно в его смену?
Он достал сигареты и закурил. Утром ему пришлось изрядно поволноваться, и сейчас он переживал все заново.
— Как ты мог его проглядеть? — допрашивал его Ян Вермер, когда они оба стояли в камере над бездыханным телом.
Ван Хален, плохо соображая от недосыпа, таращил на начальника слипающиеся глаза и молчал.
— Я тебя спрашиваю, кретин! — повысил тот голос.
Ван Хален понял, что нужно что-то говорить в свое оправдание, иначе он будет выглядеть полным идиотом. «Черт, — подумал он, — если бы не эта Агнесса в телефоне, я мог бы все заметить вовремя!» Но рассказать Вермеру про нее было нельзя. Он хоть и друг, но не поймет.
— Уснул, — брякнул он первое, что пришло в голову.
— Уснул? — взвился Вермер. — Ты, байстрюк негритянский, должен спать дома! У тебя ночная смена, какого хрена ты уснул?
