Несколько человек в комнате исполняли ритуальные пляски вокруг покойника, который лежал у чума, с ног до головы завернутый в шкуры. Филатову объяснили, что в этой пляске рассказывается о жизни усопшего и его свершениях — как он охотился на моржей, вступал в схватки с белыми медведями и добывал в море китов. По пляске выходило, что усопший при жизни был отчаянным малым, настоящим сорвиголовой. Сам он лежал неподвижно и не мог ни подтвердить, ни опровергнуть ту хвалу, которую ему воздавали.
В конце церемонии покойника занесли в чум, затем зашили полог моржовыми жилами и сказали, что теперь он принадлежит духам. Собственно, он и сам уже дух.
Поминки были скромными — настойка из веселящих тундровых грибов и оранжевый китовый жир на закуску. Филатов отказался и от того, и от другого.
Потом оказалось, что всем пора на работу, и они ушли, оставив Филатова одного. Случайно или намеренно, они унесли с собой и свои, и его ключи. Филатов вдруг осознал, что оказался наедине с трупом, и ему стало неуютно, как в детстве, когда приходилось проходить вечером мимо кладбища.
Сгустились ранние весенние сумерки. Жуткий ритуальный чум темнел посреди комнаты, и Филатов не знал, что ему делать дальше. Уйти он не мог, потому что не хотел оставлять квартиру открытой. Но и оставаться здесь было невыносимо. Собственно, ему следовало сразу разогнать это северный шабаш, выставить жильцов из квартиры вместе с их мертвяком и отобрать ключи. Но врожденная деликатность помешала ему сделать это с самого начала, а потом было уже поздно. Он и предположить не мог, что они захотят похоронить усопшего прямо в квартире, а не унесут на кладбище.
Филатов пошел на кухню и нашел в холодильнике, заваленном кусками китового жира и юколой, бутылку своего виски, которая стояла там с того самого времени, как он сдал квартиру. Бутылка была в том же состоянии, в каком он ее забыл, — почти полной.
Оленеводы не стали пить непривычный для них напиток.
Филатов налил себе полстакана и залпом выпил. К нему вернулась обычная решительность. «Где там, они говорили, работают? — подумал он. — На комбинате овощных заморозок? Надо вызвонить начальника и попросить навести порядок». Он достал мобильный и стал набирать номер. Подсветка дисплея включилась лишь на секунду, затем появилась надпись, что батарея разряжена, и телефон отключился. «Черт бы тебя побрал!» — выругался Филатов.
Можно было воспользоваться стационарным телефоном, но он стоял за чумом в большой комнате и идти туда не хотелось. Филатов выглянул на площадку и прислушался. Из-за двух соседских дверей не доносилось ни звука. Зачем-то стараясь ступать неслышно, он позвонил сначала одним соседям, потом другим. Ответа не последовало. Повторные звонки ничего не дали. Он вернулся в квартиру.
