Уверен — нам очень повезло. Вся поверхность вала (немалая поверхность — метров пятнадцать в высоту) была истыкана круглыми отверстиями. Возле каждого — заросли той самой странной травы, которую видел в Москве, в финале турнира. Черная, высокая, шевелится, будто сама по себе. И тропинки, много тропинок. На память приходили сказки, читанные в глубоком детстве, — о разных карликах, живущих под землей. Тут им самое оно обосноваться. Но живьем не увидел ни одной души. Зато костей — сколько угодно. Буквально горы, завалы, что устилали землю плотным ковром. Отличное зрелище белых костяков, черных шевелящихся растений и черных же провалов нор.
Не знаю, возможно, на нас и охотились. Но уж точно не преуспели в этом. Быть может, путешествуй мы пешком, и стоило бы таиться. Да куда там — стоило бы это место обойти десятой дорогой. Но шум и грохот загнал аборигенов в норы, откуда они и носа не показали.
Мысль, что на пути может оказаться ловушка, пришла в голову уже позже. Гораздо позже, когда добрались до реки. Солнце спешно клонилось к закату, на окружающее редколесье опускались сумерки.
— Еще немного…
Я смочил лоб Эши водой из реки, попытался напоить ее. Девчонка не проявляла ни малейших признаков жизни. Не осталось ни дыхания, ни биения сердца. Ее кожа, вздувшаяся многочисленными нарывами, начала трескаться, кровоточить.
Сам я тоже позеленел. Организм сдавал все сильнее. Глухой, полуслепой, с трудом переставляющий ноги. Вещевой мешок, которого раньше не замечал за плечами, налился такой тяжестью, что впору бросить. Но там запасы топлива. Там все, что удалось добыть за последние дни.
— Только не умирай…
Я сидел возле Эши, держа ее голову на коленях. Сейчас отдохну немного — и сделаем последний рывок. Нам надо вверх по течению. До Живых камней. Она сказала — не пройду мимо. Значит, так и будет.
Вставать не хотелось жутко. Каким-то невеселым вышло возвращение в игру. Начиналось все куда как проще.
Мы поехали вдоль русла реки. Большой скорости не удержать — то и дело встречаются густые кусты, заболоченные низменности, камни. Последних, к слову, становилось все больше. И не просто камни — валуны. Некоторые — округлые, точно много времени провели в воде или на открытой местности. Другие же — с острыми гранями, будто совсем недавно откололись от материнской породы.
Меня бил озноб. Казалось, что температура на улице опустилась гораздо ниже нуля. И все же подобная морозная свежесть не позволяла уснуть прямо на ходу. Перед глазами все плыло. Именно поэтому я не сразу понял, что луч фары уперся в какую-то преграду. Остановился лишь в последний момент.
