Танец единения душ (Осуохай) | страница 8
Как заговорил, так же внезапно вновь повернулся к берегу.
— Кориолиса силы, — произнес мужчина как бы сам себе.
Аганя потянулась переспросить, да застыдилась.
— Есть такое понятие в динамике, — опомнился он, — по которому все реки Северного полушария намывают правый берег.
— Мы по географии проходили! — Обрадовалась Аганя. — Только вот название то ли нам не говорили, то ли я забыла?
— По имени французского ученого — Кориолиса силы, — повторил он так, будто у него с этими силами были личные счеты.
Постоял минуту в задумчивости, вздохнул и, кивнув подбадривающе Агане, пошел к носу баржи. К своим. Среднего роста, худощавый, плечистый, резко, порывисто, с нажимом ступая под каждый шаг.
Агане почему-то захотелось плакать. Хорошо было, парила душа, а плакать хотелось. Силы этого Кориолиса и ее стали сносить — прямо вот брык за борт, и все. И баржу заносило вправо? И все вокруг шло кувырком. Слезы теплые потекли, и она пошла дальше, прячась от людей.
За кормой вода кружилась и пенилась кобыльей мочой. Она сопротивлялась такому сравнению в своей голове, но еще тверже в сознании жили якутские приметы и рассказы родных. Кобылу они оценивали по густящимся и взрывающимся пенным пузырям, оставшимся после бьющей в землю струе. Но что особенно вводило в краску, также оценивалась и девушка.
— Ты сильная, — сказала ей троюродная сестра, когда они после обильного чаепития с кумысом сходили на зады. — Счастливой будешь!
А поздним вечером, когда с другими девчонками они собрались на лавочке у ворот, сестра скрытным голосом, цепенящим все тело, в темноте, рассказала, как выбирал себе жену древний пращур рода якутов.
«…Были у богача, вора, разбойника Онохоя две дочери. Старшая — худая, черная — Растрепанная Коса. И младшая — белолицая, прекрасная как солнце, — Нурулдан. И захотел Онохой выдать свою любимицу за лучшего работника, тоже вора и разбойника, Эллея. Тот, был хитрым, высмотрел, куда девушки тайком ходят: после Нурулдан не осталось ничего, точно дождик покапал. А после старшей — на земле белела пена, как взбитые сливки. „Не нужна, — сказал Эллей, — мне твоя неженка. Отдай мне Растрепанную Косу.“ Эллей женился на старшей, от них пошло большое богатое потомство. А младшая не выдержала позора и обиды, удавилась на своей длинной косе…!»
Не придала бы, конечно, Аганя значения этому отсталому и глупому предрассудку, но счастливой быть хотелось — ой как хотелось!.. Пусть таким будет знак, лишь бы он был.